Лела бросает окурок и уходит в свою комнатушку. Снимает с гвоздя на стене майку, накидывает на раскаленную лампочку, которую облепили мошки, и выкручивает из патрона. Сторожка погружается во тьму. Лела ложится, и вскоре во мраке проступают знакомые очертания предметов: дверь, окно, стол, еловая ветка за окном, которую слегка колышет ветер. Тень ветки, также раскачивающаяся. Лела тотчас засыпает. Утром ее будит оглушительный детский плач. Лела не сразу понимает, куда она попала, где она и что за несчастье свалилось ей на голову. Она встает и поспешно одевается, догадываясь, что ребенок, который плачет так громко, вряд ли воспитанник интерната. Лела выходит на улицу; солнце уже высоко. От ночного мрака не осталось и следа, утренняя прохлада приятно покалывает кожу. Интернатские сгрудились у ворот и смотрят через решетку туда, откуда доносится детский плач. Лела расталкивает ребят и видит за воротами молодую женщину, которая держит за руку рыдающего мальчика лет пяти.
– Хочешь, я тебя сдам туда, хочешь? – говорит женщина и так сильно дергает сына за руку, что кажется, будто она старается высвободиться, а ребенок ее не пускает.
– Не-ет… – мальчик с плачем цепляется за мать. У него большие черные глаза, стриженные ежиком волосы, жесткие, как щетка, торчат на макушке. Мама с мальчиком живут в соседнем доме и часто проходят мимо ворот интерната.
– Гляди, они тоже не слушались маму и поэтому попали туда! – Женщина указывает сыну на ворота интерната, за которыми стоят дети и с вытаращенными глазами наблюдают эту сцену. – Будешь еще не слушаться?
– Нет… – плачет мальчик.
– Не бойся, мальчик, мы тебя не съедим! – выкрикивает Леван.
Дети смеются, и Васка с ними, хотя лицо его все в синяках и ссадинах, а заплывший глаз с лиловым фингалом открывается только наполовину.
Мальчик перестает плакать и, по-прежнему крепко сжимая мамину руку, испуганно смотрит на интернатских, словно изумившись тому, что стоящие за забором чудища тоже говорят на человеческом языке.
– Скажи мне наконец, оставить тебя тут или отвести домой? – не унимается мать. – Ну-ка, дети, – обращается она к интернатским, – где ваша учительница, я вам нового мальчика привела. – И делано оглядывается по сторонам, как плохая актриса.
Мальчик со страху снова принимается реветь, прижимаясь к крепким, толстым материнским ногам. Дети смеются, женщина с улыбкой говорит сыну:
– Ладно, хватит. Сейчас я прощу тебя и не оставлю здесь с условием, что ты будешь меня слушаться!
