Я жила отдельно от родителей. Поэтому они не знали о большей части мелких происшествий, что случались в моей жизни. Когда была маленькая, мы спокойно жили в нашем небольшом городишке, как все остальные семьи. Но в какой-то момент они загорелись идеей открыть свой бизнес. И всё бы хорошо, только создать и развивать своё дело решили в другой стране, куда я решительно ехать отказалась. Я хотела спокойно закончить школу, а затем поступить в университет. Родители изредка приезжали, но чаще наше общение проходило по интернету или мобильной связи. И меня это со временем стало устраивать, когда постепенно начала отвыкать от их постоянного присутствия рядом. Благодаря вынужденному проживанию одной с подросткового возраста, я стала более самостоятельной, научилась принимать собственные решения и нести за них ответственность.
Когда близился последний экзамен, буквально накануне его проведения меня вызвали к директору. Да ещё и как! Дмитрий Васильевич позвонил мне лично и попросил явиться как можно быстрее. Я даже и не знала, что у него есть мой номер. Раньше меня, как прилежного ученика, ни разу не заносило на директорский ковёр. Неужели собирались лично укорить за вдруг полученные слабые результаты? Я и без помощи себя обвинить успела.
Шагала в школу в смешанных чувствах. И до этого хватало огорчений, а уж теперь-то стало совсем нервно. Зашла в такой знакомый холл, который вижу в один из последних раз. С некоторой горечью рассматривала растресканный бетонный пол, который ремонтировали неизвестно сколько лет назад. На нём было столько разных слоёв краски, что раньше, наверное, их можно было считать, как кольца на пеньке дерева. Только здесь между слоями наверняка проходил не один год, а куда дольше. Сейчас же — почти вся краска стёрлась, и изредка виднелся уцелевший островок то бежевого, то коричневого, то зелёного цветов. За одиннадцать лет школы я помнила здесь каждый закуток.
Вот — раздевалка, где летом нет гардеробщицы. Гардеробщица, милая бабушка, которая помнила нас всех по именам, начинала сезон работы с середины осени, когда все ребятишки уже носили куртки, и заканчивала серединой весны, когда носить верхнюю одежду все уже отказывались. А сейчас вешалки пустовали, там даже не горел свет, навевая какие-то тягостные ощущения.
Я поздоровалась с охранником, который тихо посапывал у входа, и меня даже не услышал, что вызвало улыбку — он всегда был таким. Мог задремать, даже сидя по середине дня, когда кругом шум и гомон детских голосов.
