– А знаешь, теперь я начинаю понимать Цербера. Он со своими играми всегда казался мне странным. Немного больным. Но сейчас…
Он схватил Агату за волосы, поднял ее и провел пальцем по тонкой шее. Она дернулась, но хватка мужчины оказалась сильнее.
– Сейчас и я получаю удовольствие от наших кошек-мышек. Это как управлять поездом на железной дороге в детстве. Хочу – поворачиваю вправо.
И он протащил жену к столу, больно ударив ее об него. Я хотела прикрыть глаза, но не могла этого позволить себе. Наоборот, лишь распахнула как можно шире.
– Или влево.
Он со всего маху шваркнул женщину о стул, на котором она сидела. Послышался жуткий звук, и она всхлипнула. Но при этом даже не подняла глаз. Лишь сжала кулаки в ненавидящем жесте.
– Теперь вам обеим будет весело. Ты бы могла избавить ее от этих страданий, но нет… Теперь Агата сполна познает на себе всю мою фантазию. А она у меня, поверь, еще почище, чем у Цербера, будет. Просто не было повода ее проявить.
Я побледнела. Бросила короткий взгляд на женщину, но та все еще не поднимала головы. Но он не может, не может так сделать! Я не позволю! Твердо сказала:
– Если ты ее только тронешь…
Аид кивнул одному из своих молчаливых охранников и промолвил:
– Карину в клетку, а эту до моего особого распоряжения в комнату. Сегодняшняя ночь будет веселой.
Я сопротивлялась. Кричала и пыталась вырваться. Меня снова тошнило, но это не шло ни в какое сравнение с диким ужасом. Я визжала почище этого ублюдка.
А Агата так и не подняла головы. Не сделала ничего, чтобы хоть как-то показать свое отношение к происходящему. Просто повисла, как сломанная кукла.
Один охранник не справился со мной, он пытался скрутить, я не давалась, но их было много. Молчаливые безвольные солдаты. Они никак не реагировали на происходящее, лишь угрюмо смотрели.
Изверги скрутили меня вдвоем и понесли куда-то вглубь дома. В клетку, как выразился этот урод. А я лишь цеплялась взглядом за Агату. Не так я себе представляла знакомство с матерью любимого мужчины.
Через несколько минут меня запихнули в комнату. Странную и очень холодную. Из мебели здесь была простая кровать, дверь, очевидно в туалет, и все.
Пустое нежилое помещение. Меня положили на постель и быстро ушли. Все в таком же молчании, без единой эмоции. Как только смогла встать, кинулась к двери. Стала орать и биться в нее. Обещала убить себя, если он сделает с женщиной хоть что-то.
Невыносимое отчаяние накатывало волнами. По щекам полились слезы. Низ живота начало тянуть, и пришлось попробовать успокоиться. Но остановиться я не могла. Подошла к двери и стала колотить в ее ровными ритмичными движениями.
