Кричал не своим голосом, напоминавшим скорее визг:
– Идиоты! Дебилы конченые! Почему я должен все решать за вас! Почему должен думать за вас! Эта дура запросто могла бы пристрелить меня! За что я плачу вам деньги?!
Он подошел к ближайшему хмурому охраннику и ударил его. На удивление, тот лишь опустил глаза в пол, хотя был как минимум в два раза больше.
Я бросила короткий взгляд на мать Олега и встретилась с ее ошарашенными глазами. Голубые радужки сверкали, а руки судорожно сжимали легкое голубое платье. Губы женщины дрожали, и по выражению ее лица было понятно, что она в любую секунду готова броситься ко мне.
А еще что она хочет узнать, где ее сын. Матушка всегда учила меня, что в любой ситуации можно найти положительные стороны. Не смогла убить отца Олега – это плохо. Но это же избавило меня от необходимости сообщать ангелу напротив, что ее единственный ребенок мертв.
Аид все еще орал как не в себя, пинал и пихал охранников, обещал им кары небесные и отсутствие зарплаты. У единиц сжимались руки в кулаки, и никто не посмел даже слова молвить в противовес. Никто не возразил и не дал отпор.
Неужели у них такая большая зарплата, чтобы спокойно сносить подобное? Неужели у людей совсем чести нет? Настолько привыкли к своему «хозяину»?
Я облокотилась на спинку кресла и снова закинула ногу за ногу. Надо успокоиться, а то тошнота вернулась, меня сильно замутило. Такими темпами я еще и испорчу эту замечательную мебель.
Но, кажется, маневр не остался без внимания. Аид зацепился за меня взглядом и заорал пуще прежнего:
– Ты! Сука! Посмела руку на меня поднять! Да я тебя в порошок сотру! Да если бы ты не носила моего внука, то я бы прирезал тебя собственными руками! Подлая шлюха!
Тошнота усиливалась, и мне внезапно стало абсолютно плевать на его истерику. Он же подлетел ко мне и сделал роковую ошибку. Решил встряхнуть. Перед глазами все покачнулось, и я попыталась отпихнуть его, шипя:
– Пусти, меня сейчас стошнит!
Но разве можно остановить безумца, севшего на изъезженную лошадку? Нет, конечно! Он продолжал трясти, а перед моими глазами заплясали мушки. Тошнота подкатила к горлу, и меня вырвало.
Естественно, прямо на него.
Если я рассчитывала, что любого более-менее адекватного человека это должно отрезвить, то ошибалась. Он завопил, как ультразвуковая установка, и оттолкнул меня обратно в кресло.
Запах частично переработанного завтрака расползался по комнате. Но зато мне стало значительно лучше, и тошнота отпустила. Пока он пытался стянуть с себя одежду, бросила взгляд на стол.
