— Как там твой отец? — он налил в кружку горячее молоко.
— Мама не унывает, но врач сказал, что долго он не протянет. Болезнь не отступает, а кашель становится всё хуже.
Папа кашляет чем-то склизким и зелёным, но я не могу говорить об этом за столом со всей этой чудесной выпечкой, которую только что достали из печи.
— Твоя мама продолжает работать в таверне?
— Каждый вечер, — ответила я, сделав глоток невероятно вкусного молока. — Ей нужно платить налоги, иначе лавку закроют, а это всё, что у нас есть.
Тони наклонился, достал коричневый мешочек и бросил на стол. По звяканью я сразу догадалась, что там внутри.
— Прошу, возьми. Мне больно видеть, как вы страдаете.
— Тони, я не могу, — возразила я. — Вы заработали их честным трудом, да и мама никогда бы их не взяла.
— Её гордость однажды сведёт её в могилу, — ответил Тони и убрал кошель обратно под стол.
— Вы и так невероятно помогаете тем, что каждое утро даёте свежую булку и кружку потрясающего молока. Это уже много.
Тони улыбнулся.
— Тогда позволь мне хотя бы сложить тебе несколько булок в дорогу.
У меня всегда было такое чувство, будто Тони знает о том, что нам не хватает еды. Он даже не представляет, как я благодарна ему за эти булки для остальных.
— И пообещай мне кое-что, Кэти. Если у вас закончится еда, ты дашь мне об этом знать. Нельзя выжить на одних только травках и специях и никакими зельями сыт не будешь.
Я фыркнула.
— Ладно, — я дожевала булку и допила молоко. — Мне пора идти, пока все белки не разбежались.
Тони засмеялся.
— Если вообще вылезут из своих гнёзд. Ты продаёшь белок Марко, у которого лавка за углом?
— Любой заработок нелишний, но ему нужны именно шкуры. Он неплохо мне заплатил несколько месяцев назад.
— Тогда иди лови своих белок, пока их не напугал вой ветра.
Я подняла свой лук и колчан со стрелами, надела их на плечо. На выходе из пекарни прозвенели колокольчики на двери.
— Хорошего вам дня, Тони.
— И тебе, Кэти.
Я направилась по уже хорошо известной тропинке, ведущей в лес. Спустя пару минут дошла до ручья, вода в котором была жутко ледяная, но всё же не покрывалась льдом.
Через пару миль я нашла место, где, как я знала, жили белки и белые зайцы. Зайцы уже давно не попадались, и я молилась, чтобы сегодня мне повезло.
Присев у дерева, я старалась не издавать ни звука. Тихая, как и лес вокруг. Мои глаза и уши подмечали всё. Вся во внимании.
Я скучаю по отцу. Именно он научил меня пользоваться луком и стрелами, когда я была маленькой, и как убивать, чтобы не испортить мясо и шерсть.
