Трой вполне насладился смущением Зевия, прежде чем сказать:
— Аврелий Равилла тоже предположил существование подобной возможности, и Совет счел ее наиболее опасным вариантом для города.
— Но каковы факты, заставившие передумать советников? Ранее они и слушать не желали о темных артефактах, — спросил Фотий.
— Яд. Вам известно, что градоначальник объявил награду тому волшебнику, который снимет заклятья. За последние две недели в Магбург съехалось столько искусным чародеев, сколько город не видел и в лучшие свои дни. Шесть трупов найдены на Второй Кольцевой. На них наткнулись случайно. Могу заверить, что это не единственные жертвы. Все они отравлены.
— Отравлены? — переспросила Юстина.
— Вас что-то смущает? — обернулся к ней дознаватель.
— А вас — нет? Темный чародей — и яды....
— Боюсь увеличить ваше недоумение, но имеется еще одно важное сообщение. Дело касается вас, Фотий, точнее вашего сына, Ипатия Коррика. Вчера городской Совет постановил предпринять все необходимые меры для борьбы с темным чародеем.... — дознаватель сделал паузу. Фотий Коррик побледнел, подумав о самом худшем. — И для этого советники сочли нужным освободить под надзор Ипатия Коррика, с условием, что он приложит все силы и избавит город от темного волшебника.
На минуту в комнате повисла пауза — все приходили в себя от неожиданного известия.
— Что?! — опомнилась Юстина от поразительного сообщения. — Вы освобождаете преступника, чтобы он боролся с другим преступником?!
— Юстина! — всплеснул руками Зевий Зизий.
— Папа, ты думаешь также! — запальчиво заявила она.
— Так думают все, — сказал Трой. — И только вы высказались вслух при заинтересованной стороне.
Фотий потянул ворот сорочки, сдавивший горло, расстегнул верхнюю пуговицу.
— Но чем объяснить это нелепое решение?! — воскликнула Юстина.
Трой сделал паузу со значением.
— У Совета имелись на то веские основания, — проговорил он с таким видом, что стало ясно — больше ни слова из него не вытянешь.
Глава 5
(25 сентября. Две недели до свадьбы Хрисы Техет.)
Экипаж по укатанной дороге шел легко, чуть покачиваясь на мягких рессорах. Ипатий сидел в углу дивана и, отодвинув занавеску, смотрел в окно с жадностью человека долгое время лишенного свежих впечатлений. Фотий Коррик устроился напротив. Он находился в двойственном положении: с одной стороны многомесячное упорство принесло свои плоды, и Ипатий обрел свободу, но с другой — Фотий понятия не имел, что намерен предпринять сын. Не было уверенности, выполнит ли он то условие, на котором освобожден.
