В сгоревшей смрадной Москве мы оставляли немощных, неизлечимо больных, стариков и тех слюнтяев, которые не хотели их бросить. Они изо всех сил цеплялись за отжившие и вредные идеи какого-то абстрактного милосердия и напрочь отвергали ДД и его главную идею — выжить должны те, кто этого достоин! Впрочем, многие из тех, кто не пожелали тогда покинуть своих доходяг, присоединились к нам позже, испытав на собственной шкуре ошибочность своих прежних воззрений. Иссушающая жара, голод и жажда — хорошие учителя, они умеют вправить мозги даже самым упертым. Эти великолепные наставники у кого хочешь отобьют охоту к разглагольствованиям на тему призрачной «любви к людям», и во всем великолепии явят могущество неоспоримого постулата: «выживает сильнейший», то есть тот, кто крепок, здоров, силен, психически и морально устойчив, кто не поддается на пустые, отжившие разглагольствования о «доброте», «милосердии» и «сочувствии»!
Когда первый десант из нескольких тысяч человек прибыл в город, который в те годы носил название Архангельск, мы начали практически с нуля строить нашу страну. Архаическое название города было образовано от каких-то крылатых небесных созданий, в которых всерьез верили люди в незапамятные времена. Но мы-то сразу стали называть его «Новая столица», а теперь, спустя полвека, он носит официальное название «Столица мира», и это — не просто название города, а истинная и непреложная реальность. Отсюда пошла вся современная цивилизация, ведь буквально через несколько лет со дня того памятного десанта повсюду в высоких широтах на Евразийском и Североамериканском континентах стали возникать города, созданные по образу и подобию нашей Новой столицы.
Мы стали работать одновременно по всем фронтам, но прежде всего, конечно, воздвигать нашу новую столицу. Город Архангельск и его окрестности были практически полностью разрушены, поскольку растаяла вечная мерзлота, которую всегда учитывали при любом строительстве на тех территориях. Но нам это сыграло на руку — строительство теперь велось семимильными шагами, и буквально лет за двадцать мы смогли построить вот этот прекраснейший город, вид на который открывается сейчас из моего окна.
Я облокотился на стол и спрятал лицо в ладонях — так мне всегда было легче сосредоточиться. Воспоминания мелькали в голове, как красочные картинки.
Особенно трудными были, конечно, первые 10 или даже 15 лет нашей северной эпопеи! Возродить полноценную жизнь после того ущерба, который нанесла цивилизации Катастрофа — все равно, что пытаться строить дом на разрушенном фундаменте. Помню себя в те первые годы нашего подвига (другого слова и не подобрать). Вконец измочаленный после рабочего дня я почти без памяти падал на постель и тут же проваливался в крепкий, бесчувственный, без сновидений сон! Должен сознаться: иногда бывало, что мне на ум, видно от смертельной усталости, приходили сомнения, и даже отчаяние, что не сдюжим, не сможем, не потянем!
