Общими усилиями эту проблему в конце концов решили, и на счет five, six, seven, eight (наконец на понятном языке) они заиграли. О, это был замечательный старинный нью-орлеанский джаз, с банджо и тубой, и очень скоро, к середине второй рюмки, мы унеслись из промозглого Латинского квартала на широкую гладь Миссисипи, под бесчисленные южные звезды: «I’m gonna lay down my heavy load down by the riverside, down by the riverside…»
И мягкое покачивание на ленивых шоколадных волнах привело меня в состояние полнейшего благорастворения духа – с отчетливым терпко-сладким привкусом зависти гражданина мира к людям, прожившим всю свою жизнь на одном и том же месте, в кругу самих себя, Армстронга и Парижа.
Музыкально-божественная фантазия в четырех каньонах
Каньон де Челли (Canyon De Chelly), Аризона
Господь Бог, создавая этот каньон, был явно в самом благостном расположении духа, вроде того, которое бывает после вкусного и сытного, но не чрезмерного обеда, когда и ближние свои, и мир в целом кажутся вполне славными и адекватными. Господь напевал что-то простое и мелодичное вроде «Степь да степь кругом…» или «Don’t worry, be happy», и каньон получился уютный и домашний.
Он змеится среди пустыни, повторяя извивы почти уже высохшей речушки. Вы идете по тропе по краю, и с высоты каких-то пары сотен метров с красных скал прекрасно видите дно каньона в буколических зеленых рощах и хижинах, желтый песок и речку. Безоблачное синее небо, и птицы поют. Благорастворение воздусей и мир в человеках.
Брайс-Каньон (Brice Canyon), Юта
Тут без лишнего бокала шампанского не обошлось. Ну нельзя на трезвую голову сотворить такое восхитительное изощренное великолепие. Господь Бог играл на клавесине Маленькую ночную серенаду, дьявол аккомпанировал ему на скрипке, и из звуков моцартовской музыки сгущались и становились на свои места розоватые, белые и полосатые башенки, зубчатые стены, шпили и канделябры. А сосны выросли позже.
Каньон Зайон (Zion Canyon), Юта
Господь Бог ехал по узкой извилистой дороге на стареньком «форде», слушал Хорошо темперированный клавир, и с обеих сторон дороги вырастали гладкие скалы в правильной, как шахматная доска, сетке трещин.
Потом на перекрестке он переключил станцию… «By the rivers of Babylon there we sat down, ye-eah we wept when we remembered Zion…» Слишком старозаветно, подумал Господь и нашел Дебюсси. И дальше уже изумрудные пруды, водопады, мутная стремительная речка и скалы, скалы в соснах и платанах были нагромождены в совершенно импрессионистском беспорядке.
