В нежном детстве, по свидетельству очевидцев, я выходил во двор играть не иначе, как строевым шагом, сжимая в руках какой-нибудь пистолет-пулемет или меч. Одними из любимейших воспоминаний у меня являются воспоминания о службе в израильской армии.
Несмотря на все это, уровень милитаризма в моей душе обычно флуктуирует на достаточно низком уровне. Конечно, как все мужчины, я люблю всякие блестящие игрушки. С удовольствием рассматриваю рыцарей в музеях или витрину с разными ружьями, от мелкашки до полуавтоматической боевой винтовки, в местном хозяйственном магазине. Но все же не настолько, чтобы принести что-нибудь такое домой. И нож, которого не постеснялся бы Настоящий Мужчина, у меня только один. С резиновой рукоятью, хищно искривленным лезвием и весь черный. Лежит в ящике письменного стола вместе с прочей канцелярской мелочью. И страсть к душегубству у меня очень умеренная. Вполне удовлетворяется рыбной ловлей.
Но вот недавно меня приятель пригласил на утиную охоту. Он страстный охотник, мой приятель. Дома у него стволов десять. Когда охота не открыта ни на кого, он ездит в пустыню и палит по железным мишеням. Чтоб форму не терять.
В общем, утки меня соблазнили. Такие вот – в духовке, прожаренные до мозга костей, с печеной айвой. И с корочкой. Действительно, сезон проходит, а у нас, как говорится, ни в одном глазу. Купил я охотничью лицензию. Она в штате Нью-Мексико недорогая. На эти деньги можно купить всего лишь уток семь. Замороженных. Но что за удовольствие покупать утку в магазине?!
Отправились мы с вечера. Можно, конечно, было поспать у себя дома и встать ранехонько, но печальный жизненный опыт подсказал нам, что встать ранехонько еще можно, но вот выйти из дома ранехонько ни за что не получится. Начинается чистка зубов, кофий, кота покормить, в туалет опять же… То ли дело на природе… Встал ранехонько, вышел из палатки и сразу упал в реку. Или наступил на дикого кабана. Никакой потери времени.
Выехали мы вечером, как стемнело, и ехали до утиных угодий долго, целых сорок пять минут по большой дороге. Там, совсем близко от этой дороги, метрах в трехстах, находится заказник – три с половиной озерца, окруженные несколькими квадратными километрами болот и зарослей. Съехали мы с шоссе и стали биваком у ворот в этот самый заказник, метрах в ста от ближнего кювета. Обстановка самая романтическая, даже во тьме ночной обзор со всех сторон до горизонта: с запада – шоссе, где время от времени яркими вспышками света обозначаются большегрузные фуры, они в работе, несмотря на субботнюю ночь; с севера – силуэт большого террикона из шлакобетона, выгруженного здесь неизвестно когда и неизвестно зачем; с юга – пустыня вся в очень колючих кустах и дохлых домашних животных; и с востока – вид на дальние селенья, мерцающие огоньками. «Казбек предо мною, один…» я. А озерца – где-то там, пониже, их и не видно.
