Женщины – с простыми ясными лицами, без косметики, в тех же шляпах и джинсах, сидящих туго на в самую меру плотных бедрах; это тот тип, который коня на скаку, может, и не остановит, но обращаться с винчестером, джипом на бездорожье и с мужиком определенно умеет.
Они сидели за своими столиками с сигарами (да! в Америке!) и кружками пива и вежливо не таращились на пару чужаков за крайним столиком. Потом, когда градус поднялся, публика пошла танцевать, оставив сигары на столах.
Это была не бесформенная трясучка моей юности и не танго, а некая смесь румбы и рок-н-ролла (кантри тустеп, как потом мне объяснили). Пары двигались в однообразных, но вполне формальных па, кавалеры в шляпах нежно кружили дам, дамы в шляпах послушно следовали направлению кавалеров. Красиво, черт… Кажется, что сейчас встанешь и сможешь делать то же самое, ан нет…
…Усадив жену за столик, я пошел к бару, украшенному транспарантом «У нас нет городского пьяницы. Мы все дежурим по очереди». По-видимому, паб представлял собой действительно кооперативное предприятие, поскольку по ту сторону стойки находились два в дупель пьяных мужика, похожих как братья-близнецы, – приземистые крепыши, круглолицые, с байкерскими бородами веником и в джинсовых комбинезонах, заляпанных слегка какой-то смазкой. Они чем-то неуловимо напоминали Винтика и Шпунтика из сказки про Незнайку и не понимали ни слова с моим акцентом, так что попытка заказать пиво себе и мартини для жены провалилась.
Я уже почти совсем сдался, но тут появился профессиональный бармен, приглашенный из Санта-Фе специально на это мероприятие, и все-таки мне удалось добыть два бокала вина (на беседу о том, какой именно мартини надо, меня уже не хватило).
Ближе к полуночи дверь в паб была открыта чьим-то черным влажным носом, и в зал вбежала стая местных собак, пришедших проверить, чем таким интересным занимаются их хозяева. Это были шавки размером от болонки до овчарки, откровенно беспородные, но при ошейниках и очень вежливые. Они обежали весь зал, лизнув подставленные ладони, и попытались забраться на сцену, но тут контрабасная девица возмутилась и, лихо фехтуя смычком, обратила меломанов собачьих в беспорядочную ретираду.
Но уже становилось поздно, надо было возвращаться в город, вставать утром на работу и вообще всячески продолжать жить и исполнять свои обязанности. Но я обязательно вернусь в Мадрид и тогда уж точно спляшу. А может быть, даже спою. Ничто меня не остановит.
