И так всю неделю. Специалист по легочным болезням, у которого в рукаве не осталось никаких трюков, уже откланялся и оставил меня наедине с пациенткой и ее семьей. Сама тетка на все вопросы отвечает: «Спасибо, доктор, уже лучше» и все решения делегировала своим двум дочерям, которые присутствуют в палате постоянно. Удивляюсь, скольким людям в этой стране не надо каждый день ходить на работу.
Я ежедневно объясняю дочерям, что происходит, каковы шансы выздороветь или прожить какой-нибудь разумный промежуток времени вне больницы, и спрашиваю, каковы будут инструкции на случай остановки дыхания: подключать к машинам или отпустить с миром?
Дочери мне отвечают, что Бог знает и умеет больше, чем доктора, и все будет хорошо.
Ну, кто бы спорил… Особенно если неизбежное произойдет в Его смену, а не в мою.
Вопросы без правильных ответов
В начале своей медицинской карьеры я обычно находился в одном из двух душевных состояний.
В первом я был очень умный, неимоверно образованный и постигший всю врачебную премудрость доктор. Если я чего-то не знал и не мог, это вот «не знал» было неизвестно современной медицинской науке и то, что «не мог», просто лежало за пределами ее возможностей.
Во втором я был полный кретин. То есть читать-писать я научился и синие корочки медицинского диплома с грехом пополам получил, но не более того. Невежеству моему не было предела, и выбор медицины своей профессией мог случиться только из-за тяжелой умственной недостаточности, и теперь и мои пациенты, и я сам должны были пожинать плоды тотальной профнепригодности.
Интенсивность этих ощущений измерялась в мегатоннах. И они могли меняться одно на другое несколько раз в течение дня.
В течение последовавших тридцати лет амплитуда таких переживаний постепенно уменьшилась, а период удлинился, но, в общем, они никуда не делись. Хотя, после всех резидентур, бесчисленных курсов повышения квалификации и всего того, чего я повидал в пятнадцати больницах, разбросанных уже по четырем странам, в общем-то, наверно, можно быть за себя спокойным… Тем более что пить боржом все равно поздно.
Ночное дежурство перед Рождеством в небольшой больнице на дальних подступах к Филадельфии.
Мужик лет пятидесяти весь покрыт татуировками, хотя не пьет и не курит ничего вредного. Какой-то легкий диабет в анамнезе. Я его принимаю с острым панкреатитом. Выглядит вполне хорошо. Живот болит, но не безумно. Была пара рвот, но сейчас он даже спрашивает, не позволят ли ему съесть чего… Анализы – ничего особенного… ну амилаза высокая, а в остальном полный порядок. Компьютерная томография – банальный панкреатит, ни некроза, ни кровоизлияния… Таких пациентов десятки за год проходят через мои руки. Голод пару деньков, внутривенные жидкости не жалея, морфий… Нет, не бином Ньютона…
