Следовательно, наука без маски никогда не имеет успеха среди публики. Она должна подкупать публику или обещанием повысить ее благосостояние, удлинить ее жизнь, исцелить ее болезни, не вмешиваясь вместе с тем в ее нездоровые привычки; или же она должна подкупать ее возбуждением ее пристрастия к приключениям и к чуду, и удовлетворять это пристрастие при посредстве путешествий к северному полюсу, изучений неисследованных стран или же щегольством биллионами и триллионами миль мирового пространства, лежащего между звездами. Такие искусственные приемы для возбуждения интереса среди публики называют «популяризацией науки». И над этой популяризацией ученые втайне смеются (совершенно так же, как государственные мужи втайне смеются над своими речами); они терпят ее только для того, чтобы добиться признания и поощрения, которые им необходимы для их работы. Если бы в настоящее время был жив Ньютон, то он был бы, как «человек науки» гораздо менее популярен, чем Эдисон, американский изобретатель; и Эдисон популярен не как изобретатель, а как чернокнижник.
Но не следует, ради одной только логики, отделываться тем воззрением, что человеческий род состоит из нескольких научно образованных Ньютонов, Кеплеров и Дарвинов и из большой массы совершенно необразованных Петров и Иванов. Интеллект Ньютона был до такой степени могуч, что он для упражнения его добровольно работал над математическими теориями дифференциального и интегрального вычисления. Приблизительно так же, как человек, обладающий большой мускульной силой добровольно делает гимнастику и побивает рекорды. Но если не всякий человек Ньютон или атлет, то все-таки каждый обладает известной степенью духовной силы; совершенно так же, как он обладает известной степенью мускульной силы. Если его ежедневная работа не использует его всей мускульной силы, то он называет свое занятие «сидячим» и употребляет вечером остаток своей силы на «упражнения». Если же его ежедневная работа не использует всей его духовной силы, то он занимается загадками, играми, требующими известного мышления или же он читает различные сочинения.
Теперь рассмотрим очень внимательно тот факт, что интеллект так же не может самостоятельно возбуждаться к деятельности, как и мускул. Если мужчина целует женщину, то это движение чисто мускульное. И однако каждому известно, что движение это никогда бы не совершилось, если бы чувства и фантазия мужчины не оформили определенного намерения. Атлет не представляет собой автоматической мускульной машины; его побуждают тщеславие, жажда борьбы, соревнование и другие всевозможные инстинкты. То же самое можно сказать и об интеллекте. Не по собственному побуждению производит он дифференциальное и интегральное вычисление или играет в шахматы. Интеллект должен быть направлен к какой-нибудь особой форме деятельности определенным намерением или капризом своего обладателя; а такое намерение может быть вызвано лишь воздействием на чувства и на силу воображения. Единственной силой инициативы, которой пользуются интеллект или мускулы, является та сила, которая до такой степени приводит человека в беспокойство духовно или физически, что он начинает каким-либо образом упражняет свой интеллект и свои мускулы. Поэтому обычно говорят словами когда-то очень популярного соблазнителя детских умов, что «сатана для праздных рук всегда найдет какое-нибудь непристойное занятие». Если бы этот господин так же набожно верил в своего Бога, как он верил в своего дьявола, то он в виду тех бесконечных благодеяний, которые достаются как результат добровольного труда на его долю, как и на долю всего остального мира, не стал бы проповедовать, что непристойные занятия так же естественно приходят человеку в голову, как и мысль о самоубийстве.
