— иначе, чем несерьезный воробей, в ней есть какая-то запредельность. Наверное, это в ней от ворона — вестника запредельности.
Мои знакомые врачи-психиатры тоже так думают. А вот клинический психолог — он-то и принес нам этот диалог в составе своего заключения о болезненном состоянии одной пациентки — оказывается, знает правильный ответ, но мы с психиатрами так и не смогли угадать. Клинические психологи — они такие: все время задают вопросы, на которые нормальный человек никогда бы по доброй воле не ответил так, как им «правильно».
Это не означает, однако, — объясняют мне психиатры, — будто такое психологическое анкетирование бесполезно. По характеру вопросов любой человек должен понять, с кем имеет дело, и отвечать соответственно, чтобы психологу понравиться, — а вот если он не может так подстроиться, то это и значит, что он дезадаптирован, и его все-таки надо лечить. У той пациентки была шизофрения, но об этом знали и без психолога.
…Это все я к тому, что мои попытки задуматься о «либеральном дискурсе» в современном околоправославном богословии всегда перескакивают на клиническую психологию с психиатрией. — Это моя проблема, и я хочу об этом поговорить.
«Либеральный дискурс» — это ведь только во вторую очередь о том, как оно все должно быть в Церкви. Тут с ним можно не соглашаться или соглашаться, но в «либеральном дискурсе» это не главное, сама его либеральность не очень-то и важна. В чем бы она ни состояла. В первую же очередь «либеральный дискурс» — это о том, «как оно все, оказывается, на самом деле». «Либеральный дискурс» — это психологический реализм в религии или, по крайней мере, то, что выдает себя за таковой.
Тут наш современный Шмеман имеет таких великих предшественников в русской классике, как экс-архимандрит Бухарев или Лесков. Это для них подлинность церковной жизни — всегда в чем-то человеческом и одинаково понятном и для нецерковных людей, и даже для вовсе неверующих, и всегда эта их подлинность противостоит не только разным нехорошим людям, но и вообще всему, что не нужно для простого человеческого счастья. Всему, что противоречит удовлетворенности жизнью, работой, семьей, творчеством и прочими общечеловеческими ценностями. Протоиерей Савелий Туберозов — подлинный либеральный святой. Все остальные святые — либо «на самом деле» матрешки, у которых внутри такой же Савелий Туберозов, либо «на самом деле» не святые.
Во многом знании многая скорбь, особенно если это знание упускает из вида что-то самое главное. В этом и проблема «либерального дискурса»: христианство Савелия Туберозова или Шмемана упускает что-то самое главное.
