Да, все было бы нынче легко и просто, если бы я не страшился вашей самонадеянности, если бы я не думал, что никогда не отважусь спросить вас…»
Слово «самонадеянность» было зачеркнуто, потом вновь написано сверху. Как будто Франсуа искал другое слово, лучше передающее его мысль, но, не найдя, согласился или смирился с тем, чтобы использовать это. Я тоже запнулся на этом слове, мне захотелось выявить его точный смысл. Оно и сейчас по-прежнему меня мучит.
Я освоился в этих краях за сравнительно короткое время. Случалось, что я забывал о годах, которые провел в своей пыльной конторе. Пробуждение на заре, утренняя перекличка рабов, подготовка задания на день, раздача нарядов — все это очень быстро стало моей повседневной заботой. А вскоре, благодаря Рантанплану, мне уже не составляло труда оценить урожай на корню. С большим удовольствием я наблюдал за своими рабами. Их суеверия, их безыскусные нравы были мне удивительны и интересны, как удивительны и интересны еще и сейчас. В отличие от тех, кто вырос рядом с хозяевами, занимался домашней работой и жил в людской, рабы-землепашцы селились в поселке, в хижинах, крытых соломой. Их не смутить никакими случайностями. Живут — абы день до вечера, ни о чем не волнуясь. Мужья — на тяжелой работе в поле, жены — на легкой, дети — в поселке под присмотром нескольких стариков. Миссионеры из кожи вон лезут, вдалбливая им основы христианской морали. Некоторые принимают крещение сами и крестят своих детей, но другие от этого уклоняются. Их приводят в смущение и нерешительность рассказы старейшины рода об их Великой земле[7] и пращурах. Не в состоянии рассудить, что будет для них добром, а что — злом, они всецело зависят от тех, кто присвоил себе право ими командовать. Раздираемые в противоположные стороны, они предпочитают жить как живется. Прошло то время, когда они питались мякиной или даже разными корешками и дикими ягодами. Каждое утро в полуподвале Жозеф Наковальня с его подмастерьем замешивают тесто из целого мешка муки. Еще до переклички рабы тянутся вереницей на кухню за своей порцией хлеба. Еженедельно они получают рис и другое зерно.
Да, я освоился тут сравнительно быстро. Однако с первых же дней мне пришлось вникать во все мелочи, чтобы стать достойным доброго имени, которое в прошлом завоевали себе мои родственники, и всегда обходиться своими силами. Не обращаться за чем бы то ни было ни к правительству, ни к соседям и в случае надобности самому приходить на помощь своим людям. Я уже знал, что урожай маниоки снимают не ранее чем через десять — одиннадцать месяцев, что маису времени требуется меньше, а что заказы на рис и муку надо делать с учетом всех неожиданностей, связанных с капризами местного судоходства и ураганами.
