Что было дальше, она помнит с трудом. Из-за двери раздавались ругательства Крюкова, который требовал, чтобы она открыла дверь. Весь пол был усыпан фотографиями, которые она сбрасывала и сбрасывала с полок. И везде одна и та же картина: женщины разные, а очки одни и те же. А вот и рисунки… Боже! Из-за такого рисунка она и оказалась в этом доме! Куча набросков и законченных рисунков, где она, Василиса, не то спящая, не то мертвая. И непременный атрибут — очки…
В дверь стучал кулаками Крюков. К этому вскоре присоединился грохот взламываемой металлической двери. Но Василиса, казалось, уже ничего не слышала и не чувствовала. Она лихорадочно искала что-то еще, что должно было поставить точку во всем этом кошмаре. И вот, наконец, взгляд ее упал на серебристый кейс. Щелкнув замками, она открыла крышку… и медленно сползла на пол: на аккуратно сложенной шелковой ткани, которую, похоже, он использовал как декор, лежал набор косметики и очки, точь-в-точь как у нее сейчас на носу…
Дверь в кладовку с треском распахнулась. Клубы пыли, ругань, незнакомые люди — все это Василиса наблюдала как будто со стороны. Она так и осталась сидеть на груде бумаг, подтянув колени к подбородку и держась руками за голову. В какой-то момент она увидела перед собой лицо Воронина и улыбнулась.
— Вот ведь ерунда какая вышла, — прошептала она и закрыла глаза.
* * *
— А ты знаешь, мне нравится, — сказал он, подойдя сзади к Василисе, рассматривающей свое отражение в зеркальной стене фойе главного корпуса.
— Правда? Немного странно, но на удивление удобно. Похоже, раньше мне попадались некачественные линзы. Во всяком случае, очки я больше никогда не буду носить.
— Вася, ну сколько можно, — Воронин обнял ее за плечи. — Я сейчас зайду к главврачу и пригрожу, что разнесу весь их санаторий к чертям собачьим, если они не вернут моей девушке душевное равновесие!
— Да? И кем ты ему представишься?
— Начальником всех начальников. Идет?
— О! Ты нагонишь на него страху, я чувствую, — рассмеялась Василиса.
Они вышли на улицу. Нежная, еще почти прозрачная зелень покрыла деревья и газоны, птицы заливались в песнях, а солнце уже пыталось припекать — пришел май.
— Кстати, а кому пришла в голову идея про писателя — тебе или Петровичу? — спросила Василиса, когда они присели на скамейку.
Воронин пожал плечами:
— Да это как-то само собой получилось. Петрович позвонил мне, типа, караул, спасай дуреху…
— Чево-о? — Она грозно посмотрела на Виктора.
