Но Гарун решил проверить Ибрахима. Однажды вечером, когда убрали после обеда, он пригласил Ибрахима прийти и выпить с ним. Они сели рядом, и Гарун отослал мальчиков-рабов, чтобы остаться наедине. Тогда он спросил Ибрахима, умеет ли тот хранить секреты, потому что есть кое-что, мучающее его, что не дает уснуть ночью.
Без сомнения, Ибрахиму польстило такое доверие, и он ответил, что умеет. Затем халиф продолжил: «Я сожалею о смерти Джафара Бармакида больше, чем способен выразить словами. И был бы счастлив отдать всю свою власть, лишь бы вернуть его назад. Со дня его смерти я перестал нормально спать. Я не радуюсь больше жизни с тех пор, как убил его». Это была очевидная ловушка — но Ибрахим, который к тому времени, конечно, уже прилично выпил, попался в нее. Он разразился слезами и высказал Гаруну все, что думал: Джафар был выдающимся человеком, и другого такого больше не существует.
Внезапно атмосфера резко изменилась. «Проклятие Аллаха упало на тебя, ты, сын неверной», — закричал халиф. Ибрахим мгновенно понял, что он обречен. Он поднялся, «едва понимая, куда идет», и направился к матери. «Мама, — сказал он ей, — я уже мертвец». «О, боже мой, нет! — взмолилась женщина. — Что случилось, сыпок?» «Увы, Гарун поймал меня так, что будь у меня хоть тысяча жизней, я не смог бы спасти ни одну из них».
Гарун ничего не предпринял — но вскоре сын Ибрахима, тот, «по предал его, пришел к отцу и убил того его же собственным мечом. Вероягно, сын надеялся унаследовать место отца — но, судя по всему, этот позорный поступок не принес ему ничего хорошего, и исторические записи молчат о его судьбе.
Гарун правил еще шесть лет, и хорошо видно, что это были годы упадка. Конечно, с исчезновением щедрых и образованных покровителей науки и искусства двор много потерял в интеллектуальном и культурном смысле. Но Гарун оставался сравнительно нестарым человеком, который вполне мог царствовать еще лет двадцать, и у него были планы на будущее.
Однако никто не смог запять место Бармакидов при дворе, хотя теперь Фадл ибн Раби укрепил свое положение главного администратора халифа и его советника. Он был сыном того Раби, который служил Мансуру и Махди столь долго и так преданно. После смерти отца в 786 году молодой Фадл унаследовал большую часть его богатств и его статус. Как и отец, он пользовался поддержкой освобожденных рабов и других слуг, которые работали во дворце и составляли влиятельную придворную группировку. Он был человеком компетентным и верным халифу — но, похоже, чересчур суровым и изворотливым, без пышности и импозантной щедрости Бармакидов. Однако литературные источники говорят о постепенно растущем соперничестве семей, а личность Фадла не вызывает у авторов восхищения. Сам Раби имел хорошие взаимоотношения с Яхьей Бармакидом, но они не перешли к следующим поколениям. Фадл постоянно появляется в анекдотах как соперник Бармакидов и капал, по которому все слова его противников попадали в ухо халифу.
