— Почему?
— Потому что он это заслужил.
Шакал кивнул, больше ни о чем не спросив, и Стайку показалось, что вечно сердитое выражение лица мальчишки смягчилось. От разговоров Стайк устал: онемел язык, заныла челюсть. Возможно, как раз начинается паралич. Возможно, Шакал прав насчет корня залежника.
— О Фернхоллоу поползли слухи, — сказал Шакал.
Стайк хмыкнул в ответ.
— Выжившие говорят, что ты в одиночку убил семьдесят-восемьдесят солдат, чтобы спасти город. Это правда?
— Сдашь меня?
— Я люблю кезанцев не больше, чем фатрастанцев. По мне вы все одинаковые. Но ты спас мне жизнь, так что нет.
Стайк закашлялся. Внутри словно оторвался кусок легкого. Он подождал, пока в груди перестанет клокотать.
— Я думаю, их было человек тридцать. Самое большее сорок.
Брови Шакала поползли вверх.
— Шутишь?
— Нет.
— Хвастаешься?
— Мне есть чем похвастаться и без этого.
Последовало долгое молчание.
— Я тебе верю, — произнес наконец Шакал. — Как ты сражался с таким количеством?
— Почти не сражался. Нетрудно уложить сорок человек в темноте, когда все их внимание сосредоточено на убийствах невинных и грабежах. Нужны лишь хороший нож и твердое намерение. У меня было и то, и другое.
Нахмурившись, Шакал посмотрел на Стайка с чем-то похожим на беспокойство и поджал губы.
— Если выживешь, я пойду с тобой.
— Я разжигаю восстание, — отозвался Стайк.
— Как?
— Я останавливался в Лэндфолле и постарался, чтобы история о Фернхоллоу быстро распространилась. Отследить источник нетрудно.
— Кезанцы жестокие. Так им и надо.
— А еще я собираюсь убить губернатора.
— Потому что он этого заслуживает?
— Да.
— Это достаточно веская причина.
Стайк попытался усмехнуться, но силы его покинули. Ему удалось перекатиться на бок, мысли начали путаться. Похоже, и правда подступал паралич. Он прикрыл глаза от яркого полуденного солнца, сжал кулаки и стал ждать смерти.
* * *
Кто-то тряс Стайка, вырывая из лихорадочного сна. Он дернул головой вбок, пытаясь вернуться в тепло сильных, пропахших дымом рук Рези, прежде чем вспомнил, где находится.
— Ты не мертв, — сказал Шакал.
— Нечего так удивляться.
— Больше нельзя здесь засиживаться. Окрестности прочесывают крупные отряды губернаторской охраны. Бьют по кустам и проверяют все рощи. Если останемся, нас найдут.
У Стайка сильно пересохло во рту, зато одежда до последней нитки пропиталась потом. Он открыл глаза и сосредоточился на Дешнаре, щипавшем траву у воды. Попробовал пошевелить одной рукой, потом другой. До сих пор чувствовалась зажатость, будто он натянул чужую кожу не по размеру, но двигаться можно. Паралича нет.
