— Где городской констебль? — требовательно поинтересовался Стайк, обводя взглядом толпу.
Вопрос пришлось повторить еще дважды, прежде чем ему наконец ответили:
— Пару часов назад уехал в Лэндфолл.
Стайк фыркнул. Он не раз видывал такое: шериф или констебль «уезжают» прямо перед линчеванием, чтобы не пришлось ни пачкать руки, ни говорить толпе «нет».
— А гарнизон? — спросил он.
— Не хотят вмешиваться. Это местное дело, — крикнул еще кто-то.
Типичная ситуация.
— Он и правда что-то натворил, чтобы его вешать?
Воцарилась долгая тишина. Никто не хотел встречаться с ним взглядом. Стайк вспомнил о пьяных колонистах, собиравшихся найти и линчевать пало, о которых рассказала Саннин. Интересно, сколько пало погибло за последние двенадцать часов из-за паники, которую раздул губернатор. Сирод хотел переключить внимание на них, отвлечь людей вымышленным врагом. И это сработало.
— Так я и думал, — проворчал Стайк, поднимая пику. — Вам что, нечем заняться, кроме как срываться на пало? От этого будет только хуже.
Он мотнул головой в сторону Шакала.
— За мной.
Его не посмели тронуть, и Стайк, вернувшись на тракт, поехал дальше на север. Пало молча шагал рядом. Когда городок наконец остался далеко позади, Стайк остановил Дешнара и, опершись о луку седла, посмотрел на угрюмого молчаливого мальчишку.
Шакал вытаращился на него в ответ и спустя некоторое время произнес тихим, но решительным голосом:
— Я это сделал.
— Сделал что?
— Переспал с дочерью барристера. Но я ее не заставлял.
Стайк усмехнулся.
— Молодец. Только момент ты выбрал не самый удачный. Губернатор взбаламутил всех против пало. В ближайшие месяцы будет еще много такого дерьма.
— Я тогда не знал о Фернхоллоу. Я не дурак.
— Ну, раз не дурак, убирайся отсюда.
Шакал благодарно кивнул и, свернув с дороги, исчез в болотистой равнине. Интересно, мальчишка сваляет дурака и кружным путем вернется в город, чтобы прихватить вещички — а то и девицу, — или все-таки окажется умнее и со всех ног кинется к фронтиру? Так или иначе, это больше не проблема Стайка.
Сам Стайк проехал еще три мили на север, прежде чем пересек реку и свернул на запад. В пейзаже быстро прибавилось разнообразия: ивовые рощи вдоль ручьев, разделяющих хлопковые поля; гряды холмов; огромные поместья-плантации, принадлежащие выслужившимся кезанским аристократам и преуспевающим фатрастанским купцам.
Через три часа он очутился на узкой дороге под сенью больших ив. Вдали, за табачным полем виднелся особняк, выстроенный в том же стиле, что и любой другой в этой части света: двухэтажное кирпичное здание с крыльцом, колоннами, большой белой дверью и окнами с закрытыми ставнями, тянущимися по фасаду обоих этажей. Впрочем, этот особняк был больше других. К каждому крылу были пристроены флигели, и казалось, что он расползается, словно дворянская усадьба. Псарни с одной стороны дома превосходили по размеру казармы, в которых Стайк размещал три сотни уланов. В музее в дальнем конце долины располагалась печально известная коллекция произведений искусства, которой, по слухам, завидовала крессианская знать.
