Грейсли попыталась выставить перед собой мушкет, но Стайк с силой опустил дверь, нижним краем проломив череп Грейсли, словно яйцо. Потом подхватил мушкет, подошел к лестнице и разрядил его в грудь так и не очухавшегося до конца солдата.
Отшвырнув мушкет, Стайк опустился на колени рядом с Рези. К его удивлению, глаза ее были открыты, губы подрагивали. Он перевел взгляд на ее живот: месиво из кишок и почерневшей крови. Даже избранный не спасет, не от таких ран.
— Я не могу пошевелиться, — прошептала она.
— Похоже, штык задел позвоночник, — мягко сказал Стайк.
— Я умираю?
Лоб Стайка избороздили морщины, подбородок задрожал. Перед глазами вдруг все поплыло.
— Умираешь, — подтвердил он и провел пальцем по щеке Рези.
— Сколько?
— Может, протянешь день, если хватит сил.
— В бездну все это, — прохрипела Рези. — Не заставляй меня.
Стайк подсунул руки под спину Рези, поднялся с ней на ноги и осторожно отнес на кушетку в углу кабинета. Взглянул ей в лицо: по щекам текут слезы, зубы крепко сжаты от боли. Он поразился, что она даже не вскрикнула.
— Я люблю тебя, Рези.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб, потом в оба глаза, почувствовав на губах слезы. Потом закрыл ее лицо подушкой и придавил.
Стайк просидел так несколько минут, пока Рези не покинули последние признаки жизни. По лицу текли слезы, по губам — сопли. Он так стиснул зубы, что заболела челюсть. Крики снаружи наконец вывели его из оцепенения, и он заставил себя встать. Положил подушку под голову Рези, поправил ей волосы. Выйдя на лестничную площадку, поднял ее боз-нож и, оглянувшись в последний раз, двинулся к двери.
В неверном свете ему открылось зрелище, достойное глубин бездны. По всему городу темноту вспарывали охваченные пламенем здания. Между ними мелькали силуэты, какая-то женщина громко пыталась организовать пожарную бригаду, потом крик оборвался. Неподалеку плакал ребенок. Полная неразбериха.
Сосредоточившись на криках, Стайк зашагал к маленькому опрятному домику. В пыли стояла на коленях женщина в ночной рубашке и, баюкая тело мужа, звала на помощь. Ее звали Мия, вместе с мужем она держала скобяную лавку, догорающую в нескольких шагах. Фигуры в штатской одежде, но явно с кезанскими мушкетами в руках, не обращая внимания на ее мольбы, грабили дом и выбрасывали на улицу мебель.
Один из солдат вынес из дома захлебывающегося криком малыша, держа его за ногу. Мия вскочила и с воплем бросилась к солдату. Тот оттолкнул ее, вытянул руку с ребенком, словно готовился прирезать курицу, и потянулся за ножом на поясе.
