— Салон, папа, у меня цветочный салон, — поправила я, сквозь зубы, но он пропустил это мимо ушей.
— И потом, ты сама не найдёшь себе достойного спутника! А замуж, за непонятно кого, ты выйдешь только через мой труп! — твёрдо заявил отец. Я лишь закатила глаза. Ещё один пунктик папы. Равенство. Наша семья была достаточно обеспеченной. Можно даже сказать, богатой. Отсюда следовало, что муж у меня должен быть из этого же круга. И пусть вслух папа не сказал, но я знала, о его подозрениях, будто бы я встречаюсь с Ярославом. Мы вместе учились и стали хорошими друзьями. Ничего большего между нами и быть не могло. Но папа был настороже.
— Я выйду замуж по любви, и когда сама этого захочу! — попробовала настоять я. Это стало моей большой ошибкой. Отец поднялся с дивана, глаза загорелись. Допрыгалась.
— Значит так, Ксения Петровна, — ну все, туши свет. Если он произнёс моё полное имя — у меня неприятности, — Ты сделаешь так, как я скажу! Хватит со мной спорить. В противном случае я лишу тебя всего! Останешься на улице, без копейки и…, - папа схватился за сердце и я испуганно подскочила к нему.
— Папа, что такое? Тебе плохо? — засуетилась я, — Агнесса! — крикнула домработницу, которая тут же появилась в дверях, — Таблетки принеси, быстро и воды.
Та сбегала в отцовский кабинет.
— Вот, выпей, — протянула лекарство и стакан воды. Отец тут же проглотил таблетки и часто задышал. Меня обожгло чувством вины. Довела. Ведь знаю же, что у него больное сердце.
— Ты меня в могилу сведешь раньше времени, — прикрыл глаза отец. После этих слов все моё желание спорить испарилось. Никогда не желала отцу смерти. Не смотря на его строгость, и определённые заскоки, папа очень любил меня и маму. Она часто говорила, что у отца своеобразная любовь, но сильная. Он заботился о нас, оберегал и по его словам, желал для нас лучшего.
— Папочка, успокойся, прости меня пожалуйста. Я не хотела тебя расстроить, — тут же забормотала я. Он промолчал, а когда ему стало лучше, сел поудобнее, опустил руку от груди и серьёзно посмотрел на меня.
— Ксюша, хвостик мой, не противься, и сделай так, как я говорю, — уже более ласково сказал он. Будто не он минуту назад угрожал мне. А его «хвостик мой», коронное средство. Маленькой, я часто крутилась возле отца, и мама как-то в шутку назвала меня маленьким хвостиком. Так и прицепилось.
— Папа…
— Ты снова за своё? — начал повышать голос отец. Это грозило новым приступом, и я покачала головой.
