В нос ударил запах железа, источаемый эритроцитами.
— Леон… — простонала я.
Стены поплыли, язык онемел.
— Колин, приведи нашего вампира в чувство, — усмехнулся Леон.
На подносе с инструментами стоял наготове флакончик с солью. Ассистент Леона, сунул снадобье мне под нос, и противный запах вернул меня в чувства. Ко всем бедам сегодня добавилось чувство тошноты.
Операция закончилась, и помощник вышел, оставив нас одних.
— Вставай, моя дорогая. Зашиваем, давай иглу.
Леон не щадил меня в клинике, но я прониклась к нему искренним уважением, как к врачу. Он слыл большим профессионалом. Хотя сам оперировал все реже и реже, меня ставил в помощь хирургам регулярно. Маниакальная решимость привить любовь к ветеринарии той, что ночами бредила сценой, выглядела утопией. Леон считал, что компенсацией рухнувших надежд мне послужит знакомство со звездными хозяевами пациентов.
На днях разродилась черная свинья Джона Килта, которая жила на правах домашнего любимца. Пока я помогала поросятам появиться на свет, мужчины попивали коньяк и курили сигары на террасе. Я закончила работу и хотела уже присоединиться к компании, но слова оскароносного любимца женщин застали меня притаиться у дверей. Некрасиво, конечно, но искушение подслушать разговор двух закоренелых холостяков о своей персоне побороло нравственные устои.
— Красивая девушка и с воспитанием. Где ты откопал такое чудо?
— Джил пришла ко мне в поисках работы, когда отчаялась прорваться в кино. Она с детства грезила Голливудом.
— Я хочу познакомиться с ней поближе. Может, и с ролью помогу. Уступи мне ее.
«Уступи?! — Сердце в груди перестало биться. — Что это ещё значит?!»
— С тебя вполне достаточно Мэри и Эшли. Переманивать девушек из моей постели становится твоей привычкой.
Вечер переставал быть томным.
— У тебя хороший вкус.
— Не стану спорить.
— Ты не ответил про Джил.
— Забудь. Я влюблен и собираюсь жениться. — Леон, судя по звуку, раскурил очередную сигару.
Для меня его слова явились откровением. За все время он ни разу не обмолвился о любви. Леон легко управлял моими желаниями и сознанием. Я стала послушной, как марионетка в ловких руках. Мне хотелось быть единственной и неповторимой, но успех Леона у противоположного пола выходил за все мыслимые границы! Поводов для ревности Леон не давал, но знакомые дамы не стеснялись вешаться ему на шею даже при мне.
— Разыгрываешь или цену набиваешь? — лукаво усмехнулся Килт.
— Эта женщина создана для меня. Так что не вздумай ляпнуть что-нибудь при ней.
