На официальных приемах такого уровня, Марина была впервые. Её поражало все своим блеском и великолепием. Она могла подолгу стоять и любоваться витиеватыми светильниками или отделкой, ее глазам все было приятно смотреть. Любопытство и интерес брали верх над страхами и волнениями, она забыла обо всем на свете, изучая детали, в ней проснулся бывший ученый, а вместе с ним и любознательность. Своей непосредственностью и открытостью она привлекала внимание окружающих, но не замечала этого, ни восхищенных взглядов, ни стремлений наладить знакомство с прекрасной незнакомкой в золотом платье, том самом, которое было закинуто в последний момент. Марина растворилась в этом великолепии, гармонично вливаясь в окружающий мир. Внутренне же она себя чувствовала, как миссис Харрис из фильма, которая приехала за платьем в дом Кристиана Диора.
И внезапно руки стали деревянными, а ноги ватными, Марина почувствовала этот взгляд. Артемий Васильевич не сводил с нее глаз. "Вернулся," — подумала Марина про себя, чувствуя, как волна противоречивых чувств поднимает бурю в душе. Он отлучался меньше, чем на час, и этого было достаточно, чтобы расслабиться, но теперь ее тело было не послушно ей, оно становилось неповоротливым и каменным, стоило ему только посмотреть в ее сторону. Она поспешила укрыться от его глаз в другой части залы, под предлогом выпить напитки, как он тут же следовал за ней, словно тень, но был только рядом, неподалеку, не сводя с нее глаз. К концу вечера Марине уже было не по себе. "Вот вечер гляделок", — начала сердиться она и решила сбежать, сделать вид, что отправилась по своим женским делам и потихоньку ретироваться.
Довольная собой, что всех провела, она поднималась по лестнице в номер, открыв его, она зашла внутрь, даже не зайдя, а прошмыгнув как мышка, пока никого нет на горизонте. Внутри она глубоко и облегченно вздохнула, и не включая свет, скинула высокие каблуки, по ходу вынимала шпильки с волос, которые рассыпались шелковым каскадом. Затем подошла к шкафу и принялась расстегивать молнию на платье, которая никак не хотела поддаваться. Чувствуя, что терпение подходит к концу, она собиралась снять его через голову, слабо представляя как это будет выглядеть, но тем не менее решила попробовать, как услышала за спиной:
— Помочь?
Вздрогнув от неожиданности, она даже не успела закричать. Артемий Васильевич, заглушив крик поцелуем, одновременно справлялся с молнией, которая, как назло, с легкостью поддалась и золотое платье с легким шуршанием обреченно опустилось на пол.
