— Всескверный льстец, антихрист, и душеньку отымет, — подхватила строгая сухонькая скитница.
Скитница вынула из холщовой сумки тяжелую книгу с медными застежками, и в горнице почувствовался тонкий запах ладана, свеч и еще чего-то, что называлось запахом истинного благочестия. Митя жадно следил, как откидывались плотные, закапанные воском страницы. Скитница придвинула книгу ближе к свету и, нажимая голосом, чисто и напряженно начала читать.
Низенькая горенка будто раскаливалась от страстно-сдержанного голоса и горячих фантазий о величайших грядущих бедствиях, страданиях, муках, которые постепенно будут надвигаться на род человеческий.
«Воскипит земля кровью и смесятся реки с кровию; шесть поль останется, а седьмое будут сеять; не воспоет ратай в поле и из седьми сел людие соберутся во едино село, из седьми деревень во ед ину деревню, из седьми городов во един город. Запечатает антихрист всех «печатью чувственною», и не будет того храма, где не было бы мертвеца. Увянет лепота женская, отлетит мужское желание и «тако возжелают седьм жен единова мужа», но в это время «изомрут младенцы в лонах матерях» и некому будет хоронить мертвых. Затворится небо, и земля не даст плода: под конец небо сделается медным, а земля железной, и «по аэру» пронесется антихрист на коне с огненною шестью. Главная сила антихриста будет в том, что он всех «изоймет гладом», пока все не покорятся ему и не примут его печать. Все эти несчастия совершатся постепенно, по мере того, как будут «возглашать» восемь труб, а когда возгласит последняя, восьмая труба, «вся тварь страхом восколеблется и преисподняя вострепещет», а земля выгорит огнем на девять локтей. Только тогда наступит второе пришествие и последний страшный суд».
Голос скитницы оборвался. Дрогнуло пламя свечи. Духотой и жаром обдало Митю. И Мите вдруг так явственно представилась горная текучая вода среди снега и услышалось умильное бормотание дьячка Николая Матвеевича.
…С Матвеичем они могли целыми днями пропадать в охотничьих походах, на рыбалке. Рыбачить отправлялись часто втроем — к ним присоединялся еще Костя Рябов. На небольшом притоке Утки распускали мережку, били палками по воде, а потом сводили концы мережки и вытаскивали на берег. Попадались все окуньки, но были и аршинные щуки. Вымокшие, набегавшиеся ребятишки начинали испытывать страшный голод. Тут Матвеич хитренько говорил:
— А у меня отличный повар готовит обед… Не знаете, как его зовут?
