Свою приемную маму я любил, несмотря на ее строгость ко мне, выше, чем к родным детям. Даже перестал задавать вопросы о своих биологических родителях, потому что эти вопросы её огорчали и порой очень сильно злили. Нередко она наказывала меня физически, но я не жаловался, искренне думая, что это происходит в каждой семье.
Но все изменилось в тот день, когда родной брат моей приемной мамы, Антон, увез меня в соседний эмират — Шарджа, где почти три недели не выпускал из грузового контейнера.
То, что Антон был слабоумным, я знал еще со слов приемных родителей, не скупящихся в оскорблениях в его сторону. Их презрительное и потребительское отношение сквозило в каждом слове, но Антон, казалось, никогда не обижался на них.
На момент похищения мне было уже тринадцать, и я решил, что это такая своеобразная месть моим приемным родителям за все нанесенные обиды.
Но, как бы шокирующе это ни звучало, жизнь в контейнере понравилась мне гораздо больше, чем в дорогих апартаментах модного комплекса. Антон кормил меня гамбургерами, чипсами и прочей дрянью, что так любят подростки. Целыми днями мы играли в видеоигры и смотрели сериалы. Но, разумеется, мне многого не хватало. Не только простых бытовых радостей типа нормального санузла, но и общения с моими друзьями и членами приемной семьи.
Сидя взаперти, я, конечно же, не знал какую бурную деятельность развила приемная мать. Как оказалось, моё исчезновение было широко освещено в СМИ. Приемные родители давали интервью, где слезно призывали похитителя вернуть любимого сына домой. Однако больше всего они просили людей помочь финансово, создав фонд, в который все желающие помочь с поисками перечисляли средства. Средства, как утверждали родители, были направлены на организацию дорогостоящих поисков, включая оплату вертолетов, спасателей и кинологов и прочих служб.
Казалось бы, зачем семье, где у главы с виду успешный бизнес, нужна такая помощь? Именно этим вопросом и озадачилась полиция, вскоре узнав о банкротстве и больших долгах фирмы, ему принадлежащей. Этого хватило, чтобы заподозрить моих приемных родителей в том, что они знают гораздо больше, чем говорят, и имеют непосредственное отношение к моему исчезновению.
День, когда меня нашли сотрудники полиции, запомнился двумя кадрами. Первый, когда Антона арестовали и он лежал на земле со скованными за спиной руками. Он был растерян и совсем не сопротивлялся, то и дело ища меня взглядом, будто извиняясь. Тогда я осознал, что он был единственным из всей этой семейки, кто отнесся ко мне с добротой. И второй кадр был еще безрадостней — когда меня вернули в семью и приемная мать, обнимая меня, издавала звуки рыданий. Вот только глаза ее были сухими и злыми.
