Потенте начала сниматься в Берлине в июле 1997 года, и то, что ее героиня все время в движении, быстро привело к трудностям. Лето было жарким, и красная краска для волос текла на шею Потенте вместе с потом. А в дополнение к громоздким «мартенсам» актрисе пришлось впервые в жизни ходить в стрингах. «Мне сказали, что в обычных трусах сниматься нельзя, а носить надо вот это, – вспоминает она. – Я ненавидела все живое». Потенте бегала целыми днями, иногда съемочный день длился по 18 часов. «Под конец кто-нибудь приносил пару бутылок пива. Мы снимали всю ночь, шли завтракать, спали час или два, потом поднимались и шли опять работать. Так и жили».
Потенте постоянно общалась с Тыквером, который иногда давал ей бумажки с какими-нибудь краткими абстрактными мантрами. «Он говорил: пусть эти слова ведут тебя, – вспоминает она. – В тот момент я не осознавала общего замысла, но он меня направлял. Понимаете, я же была провинциальной девочкой, которая ни разу в жизни не сталкивалась ни с чем интеллектуальным. Впервые в моей жизни кто-то показал мне мир с этой стороны. Это случилось благодаря Тому. И после того мы пять лет были парой».
Тем летом Берлин был на реконструкции: холодная война только закончилась, и город до сих пор собирали по частям. Когда Тыквер и его группа пытались угнаться за Потенте, им приходилось остерегаться препятствий и ям на улицах. «Многие кадры мы сняли контрабандой, – говорит Потенте. – У нас не было разрешений». Для многих немцев городской беспорядок служил напоминанием о десятилетиях общественного и культурного застоя, связанного с многолетним режимом канцлера Гельмута Коля (править ему оставалось недолго). «Политический климат, в котором мы жили, был очень консервативным и отсталым», – говорит Тыквер. «Беги, Лола, беги» (или «Лола бежит», Lola rennt, как назывался фильм в оригинале) должна была стать, по его замыслу, историей о том, как «избавиться от своих оков».
Кроме того, Тыквер хотел свести воедино разные свои увлечения – не только кино, но и философию, анимацию и в особенности видеоигры. С каждым забегом Лола знает все больше о том, к чему приводят ее действия, так что при следующей попытке меняет стратегию. Ей даже дается три жизни – столько же отпускалось бросавшим четвертаки игрокам в аркадах по всему миру.
* * *
То, как Лола распоряжается своими жизнями, имеет прямое отношение к «избавлению от оков», которое интересовало Тыквера. Когда первый ее забег заканчивается тем, что она погибает от пули и лежит на мостовой, флэшбек переносит нас в интимную сцену наедине с Манни, где они обсуждают свое будущее. Вдруг Лола опять оказывается на улице с открытыми глазами, будто чувства к Манни воскресили ее. Еще несколько мгновений спустя она снова начинает бежать, чтобы спасти его. Это логика видеоигры, где любовь оказывается монеткой, дающей игроку новую жизнь. «Лола верит, что может сделать все наилучшим образом, – говорит Тыквер. – Она настолько в этом уверена, что может даже изменить законы физики».
