Чернышев практически постоянно находился в Париже с тех пор, как привез Наполеону письмо императора Александра. Пользуясь благосклонным вниманием императора французов, он, например, еженедельно присутствовал на вечерах у герцога де Бассано. Чтобы было понятно: этого человека звали Юг-Бернар Маре, и он, благодаря своему дипломатическому дару, умел сглаживать многие острые углы в отношениях Наполеона с другими странами. В 1809 году император сделал его герцогом, а потом и министром иностранных дел.
Успехи в обществе давали Чернышеву возможность узнавать все, что делалось в Париже и во Франции. И не только во Франции. Когда он освобождался от своих операций во Франции, он, как пишет историк Альбер Ван-даль, «переносил свои взоры на Германию, через которую неоднократно проезжал и которую изучил до тонкостей».
Александр Иванович мечтал использовать там недовольство отдельных лиц и задумал план, который намерен был представить на рассмотрение императора Александра. Основная идея этого плана заключалась в том, чтобы пригласить в Россию как можно больше находившихся не у дел немецких офицеров, страстно желавших сразиться с Наполеоном и жаждавших реванша. По его мнению, их можно было бы набрать в тех странах, где они «томились от безделья». По мнению Чернышева, из них можно было бы составить легион иностранцев — отряд эмигрантов разного происхождения, в некотором роде армию принца Конде — военное формирование французских эмигрантов эпохи революционных войн.
Силами этого легиона Чернышев предлагал поднять восстание в Германии. Он даже вступил по этому делу в переписку с графом Людвигом фон Вальмоден-Гимборном, родившимся в Вене, а потом служившим в ганноверской и прусской армиях. По его мнению, это был человек «с головой и шпагой», готовый сражаться «где угодно, с кем угодно, только бы против Франции». Вальмоден сохранил в Германии многочисленные связи еще с 1809 года, когда он по поручению австрийцев занимался там подготовкой восстания. Теперь он предлагал предоставить в распоряжение России эти вполне приспособленные к решительным действиям элементы. Его посредником в переговорах с Чернышевым был барон Фридрих-Карл фон Теттенборн, который под влиянием Чернышева в 1811 году перешел на русскую службу. Эти немецкие имена мы еще встретим при описании войны 1813 года…
Повсюду были пущены в ход всевозможные интриги. Нити их переплетались во многих центрах и тянулись по всей Европе, поддерживаемые перепиской и поездками тайных агентов, с подпольной работой которых можно ознакомиться по некоторым выплывшим наружу данным. И сколько еще можно было бы раскрыть тайных сообществ и секретных соглашений, если бы в настоящее время было разрешено приподнять завесу и заглянуть в чужую душу! Словом, агенты всякого рода: и состоящие на службе, и добровольцы, лица, надлежащим порядком уполномоченные, и получившие молчаливое одобрение, по приказаниям из Петербурга и упреждая таковые, не покладая рук возбуждают и поддерживают в народах раздражение против императора. Они подвергают искушению верность его генералов и министров, выведывают тайны его канцелярии, эксплуатируют ему во вред и чувства законного гнева, и преступные слабости людей, чувства священной ненависти и стремления, в которых стыдно сознаться. Все они, предвидя момент, когда императору придется стать лицом к лицу с выступившими за пределы своих границ русскими войсками, изо всех сил стараются подготовить в тылу у него мятежи и всякого рода затруднения, стремятся опутать его интригами и окружить изменниками.
