Лед был сломан. Он назвал ей свое имя, а потом и мое. Может называть его Калажем. Она здесь давно? Полгода. И я ровно столько же! – воскликнул он, как будто совпадение это было многозначительным знаком чего-то настолько весомого, что пренебречь этим нельзя. Она сказала: в Книге Судеб все имеет огромный вес. А ей здесь лучше, чем в Тулузе? Долго рассказывать, ответила она. А вам? – спросила она. Мне уж точно рассказывать еще дольше, чем вам, и в рассказе появятся хорошие люди и не очень хорошие люди. А в вашем рассказе есть хорошие люди? – спросил он: вопрос был явно наводящий. Не знаю, ответила она, пожалуй, хороших людей в нем меньше, чем мне казалось.
– Люди бывают жестокими, но и мы бываем жестокими. Жизнь вынуждает поступать не по совести, не так ли? – произнес он, дабы продемонстрировать, что некоторым людям хватает широты души взять на себя вину и учиться на собственных ошибках. Она передернула плечами: в смысле, мне откуда знать, пока не разобралась, обсуждать не хочу.
– Однако позвольте сказать вам одну вещь, – добавил он и выждал несколько секунд, прежде чем закончить фразу. Она повернулась к нему, дожидаясь продолжения. – Удивительные вещи происходят и в наше время.
– Вот как?
– Возьмем сегодняшний вечер. Я случайно встретился с приятелем, не зная заранее, куда пойду. Сюда мы забрели, потому что в кафе «Алжир» невыносимо жарко. Все же после ужина мы пойдем обратно в «Алжир» послушать, как Сабатини играет на гитаре. Короче, то, другое, третье – а между делом повстречались с вами.
Смысл такой: «Правда ведь, что жизнь полна чудес?» Калаж заказал три бокала вина. Без слов взглянул на меня, спрашивая, ничего, что он заказывает еще вина, имея в виду, что платить мы будем пополам. Я кивнул. Потом вспомнил и переполошился. Тут же подал ему сигнал, по возможности незаметно: «Ссудишь мне десятку?» Он считал его без запинки. «Pas de problème»[6], – тут же просигналил он в ответ. Протянул мне под столом новенькую двадцатку. Я просигналил: «Завтра, обещаю». Он отозвался отчаянно: «Уж пожалуйста!», что означало: «Ладно, не переживай». Всем нам было хорошо. Принесли вино, он стал развивать шутку про Уолден-Понд, тунисский Комитет по туризму и Сиди-Бу-Саид, потом вернулся к Сабатини.
– Скажем честно, – добавил он, – мастерством концертирующего гитариста он не обладает. Но нынче воскресенье, это всего лишь Кембридж, а Кембридж нынешним вечером вымер, а мне всегда нравилось извлекать лучшее из худшего и заканчивать неделю в обществе друзей и в добром настроении. А вам?
