И Эбби.
Иногда ее присутствие становится особенно ощутимо.
В конце концов, это всего лишь барабаны, а уж в них-то я разбираюсь. Если два года подряд мне удавалось надрать всем задницу на школьном конкурсе талантов, почему сейчас что-то должно быть иначе? Да и с наушниками проще: начинает казаться, что выбранный мной ритм принадлежит только мне, что это секретный мотив только для меня. Плевать, что это не так. Звук не так бьет по ушам, как если играть на обычной установке, зато отлично слышен каждый щелчок и удар. Главное, перестать себя накручивать.
И еще – войти в свой ритм. Нащупать пульс песни и следовать ему. Закрыв глаза, я предоставляю палочкам самим выбирать мотив, будто на самом деле сижу у Ника в подвале. Необязательно даже играть что-то узнаваемое – любая импровизация подойдет.
Когда я все же смотрю по сторонам, Том кивает в такт, перебирая пальцами по воображаемому гитарному грифу, совсем как Ник. Нодока слушает зажмурившись, а Ева повернулись к Виктории, и я вижу, как они одними губами произносят: «Ого».
Я широко улыбаюсь, чувствуя, как горят щеки. Эбби тоже вся светится.
Не скажу, что она пьяна, но глаза у нее горят, а с лица не сходит улыбка. Мы уже дома, у Кейтлин, и Эбби наклоняется ко мне:
– Было круто! Ты рада, что мы пошли?
– Ага.
– Ты сыграла великолепно. Я сидела и думала: «Черт, эта девушка играет для студентов, как будто так и надо».
– Ну вот еще, – смеюсь я.
– Ты же позвонишь им, правда? Будешь барабанщицей у них в группе, чтобы я могла ходить на все ваши концерты, а когда ты прославишься, рассказывала всем, что мы знакомы. – Она падает на диван и начинает стаскивать сапоги. – У тебя будет псевдоним?
– Не забегай вперед.
Я скидываю ботинки и присоединяюсь к ней на диване. Забавно: мы здесь всего два дня, а уже закрепили за собой территории. Я – в левом углу, Эбби – в правом. Между нами – океан свободного места.
Эбби откидывается назад с довольным вздохом.
– Видишь, поэтому я и рада, что мы с Ником больше не вместе. Теперь можно просто весь вечер зависать с тобой, не бегая наверх, чтобы позвонить ему. – Она тянется и пихает меня ногой. – Я могу жить настоящим. Это здорово.
– Я рада за тебя.
– Но ты должна перестать быть такой талантливой. Мне тяжело с этим жить, знаешь ли.
– Прости.
– Не извиняйся. – Она улыбается.
Мое сердце мягко сжимается: Эбби сидит почти на расстоянии вытянутой руки.
– Хотя нет, вообще-то ты должна извиниться.
– За что? – Я тут же начинаю нервничать.
