– О боги, выпускной! – Я только сейчас понимаю, что он всего через неделю. – Я об этом забыла.
– Понимаю.
– Они не… пойдут вместе?
Саймон отрицательно качает головой.
– Оба придут и на ужин, и на танцы, но не как дама и кавалер.
– Дама и кавалер… Эти слова еще кто-то использует?
– Не уверен, – смеется он.
Я снова поворачиваюсь лицом к полю: как раз вовремя, чтобы заметить Ника, пинающего мяч с такой силой, что хочется зажмуриться. Лицо у него ярко-красное, в глазах светится незнакомое мне напряжение. Тренер медленно хлопает в ладоши, наблюдая за ним из-за боковой линии.
– Саймон, ты уверен, что у него все в порядке? – переспрашиваю я.
– Что-то не так, – бормочет он в ответ, но спустя мгновение на его губах появляется улыбка, а на лице – то выражение, с которым он всегда смотрит на Брэма. И, конечно, Брэм уже бежит по полю с такой же широкой улыбкой.
– ЗА МЯЧОМ СЛЕДИ, ГРИНФЕЛД! – кричит тренер. – ЛАФЛИН, ТЫ ТОЖЕ! СОСРЕДОТОЧЬТЕСЬ, ПАРАЗИТЫ!
Я оглядываюсь и вижу, что Гаррет машет мне обеими руками.
– Привет, Гаррет, – шепчу я, закатывая глаза.
Саймон смеется. Должна признать, мне нравится его внимание, пусть это всего лишь Гаррет. Это приятно. Для разнообразия, потому что Эбби вызывает у меня бурю различных чувств, но словом «приятно» я не могу описать ни одно.
Так. Перестань. Думать. Об Эбби Сусо.
– Все так странно, – бормочет Саймон.
Я склонна с ним согласиться.
Никогда бы не подумала, но я иду на выпускной с парнем, а Эбби – одна.
Не знаю, стоит ли ей писать.
Мы же не в ссоре. Почему я должна испытывать неловкость? Это всего лишь поцелуй. К тому же я уверена, что она поцеловала меня только потому, что выпила на вечеринке. Нужно написать ей что-нибудь дружеское и ни к чему не обязывающее, потому что мы подруги, которые должны себя так вести. Проблема в том, что, как только я начинаю печатать ей сообщение, у меня отключается мозг. Даже простое «привет» выводит его из строя.
Видимо, это та разновидность привязанности, которая может тебя убить.
Я пытаюсь отвлечься, листая посты в своем тамблере в обратном порядке. Чем раньше, тем хуже становятся мои рисунки: пропорции нарушены, тени не на местах. Сейчас я рисую гораздо лучше, но вместо радости испытываю только странную неловкость за свои старые арты. Здорово было бы иметь талант, который сразу раскрывается во всей красе; сейчас же у меня такое чувство, будто я спустилась со сцены и обнаружила, что все это время зрителям было видно мое нижнее белье. Нельзя сказать, что это метафорическое белье не выставлено на общее обозрение сейчас: я все еще вижу множество недочетов. Это утомительно, пугающе и почти невыносимо.
