И в чем был неправ Алексей? «Сегодня Горец за тебя заступился, завтра неизвестно что ему в голову стукнет».
Смотри ж ты, как в воду глядел.
Динка расширенными от изумления глазами снова всмотрелась в зеркало. Так вот оно что. Она не ожидала, что Горец устроит им с Юлькой этот унизительный прилюдный допрос?
«Чего же ты ждала? Что подойдет, обхватит сильными руками ладонь, заглянет в лицо, отведет со лба упавшую прядь… И спросит нежно и грустно, не ты ли, милая, хитрила и дурачила хорошего честного парня?»
Пришлось снова остужать лицо холодной водой. Пора понять, что она попала совсем в другой мир. Незнакомый. Опасный. Звериный. Здесь не работают никакие законы и правила из ее привычного, родного мира, здесь все по-другому. И люди здесь другие, с ними нельзя так, как она привыкла.
Нужно либо принять их правила, либо бежать без оглядки. Или же окружить себя прозрачной оболочкой, щитом, не пропускающим ненужные звуки. Не поддаваться чувствам, а просто идти напролом. Не слышать и, главное, не слушать. Тогда у нее есть шанс.
Остаться собой, не дать разодрать свой внутренний мир по частям, распыляясь и расточаясь понапрасну. Два года, просто продержаться каких-то два несчастных года.
Шаги отдалились, хлопнула входная дверь. Убрались, наконец-то, теперь можно выходить.
Динка промокнула лицо бумажным полотенцем и выскользнула в холл. Она как раз шла по проходу, когда увидела выходящего из-за бара Домина.
«Что ж тебя нелегкая никак не приберет?»
Динка метнулась назад, лелея слабую надежду, что тот ее не заметил. Скорее бы проскочить в холл, тогда можно будет благополучно переждать в туалете, пока Домин не исчезнет. Но надежда не оправдалась.
– Дина! – окликнул Домин коротко и резко, сразу видно, привык командовать. И она от неожиданности остановилась, так непривычно прозвучало ее имя из его уст. Локоть зажали металлические тиски, теперь голос Домина зазвенел у самого виска: – Подожди. Пойдем, поговорим.
Он не дождался ответа и потянул ее в холл, все так же крепко сжимая локоть.
– Отпусти… Те, – Динка попыталась высвободить руку, но тиски держали крепко и надежно. – Мне больно.
– Извини, – Домин разжал пальцы и тут же вернул их назад, уже не сжимая, а просто касаясь ладонью ее руки. От этого легкого касания от локтя до кончиков пальцев мгновенно побежал холодок.
– Дина, – он наклонился к ней, почти упираясь подбородком в ее макушку, – я должен был выяснить.
Она подняла глаза и заставила себя взглянуть на Домина. Тот смотрел безо всякого намека на недавнее веселье, очень серьезно и, будь Динка восторженной романтичной барышней, она бы поклялась, что даже несколько виновато.
