"Нет, не телевизор" — удрученно подумала Аня, осознав, что доспать не получится. И в тот же момент ее наполнила тревога. Она поднялась и как есть, в пижаме, и вышла.
На кухне сидела бабушка Кристины, с красными опухшими глазами. Баб Маша рядом участливо держала ее за руку.
— Что…Что случилось? — осипшим голосом спросила Аня.
Соседка всхлипнула и сказала:
— Кристина попала в аварию. Она в больнице в райцентре. Состояние плохое. Рентген сделали, от удара сильного кровоизлияние случилось. Говорят операция сложная нужна, а шансы пятьдесят на пятьдесят, — она прервалась и утерла хлынувшие слезы. — Может после и не проснуться.
У Ани задрожали коленки и подкосились ноги. Ухватившись за дверной косяк, все же смогла выстоять и не упасть. Бабушка Маша вздохнула и начала утешать:
— Из райцентра в Москву перевезут. Там врачи, оборудование. Все будет хорошо, слышишь?
— Анют, — продолжила соседка. — Днем ее отправят в город на операцию, а пока она в сознании в реанимации лежит, уснуть ей не дают. Девочка моя очень просила, чтоб ты пришла к ней. Не знаю, что между вами произошло, но прошу, съезди. Прямо сейчас.
— Конечно. Одеваюсь и выезжаю немедленно!
Вадик тоже решил ехать, едва получил сообщение, краткое, отправленное ему в процессе сборов. Его отец согласился отвезти их в районную больницу, хотя было не по пути. Это конечно быстрее и удобнее, чем бежать на станцию и прыгать в электричку. В машине молчали. Водитель не выдержал, и через десять минут пути прервал его тихим бубнением радио, которое на самом деле не слушал никто.
Аня ковыряла заусенцу, та никак не хотела отваливаться, но безумно раздражала своим существованием. Так было даже лучше, ведь боль надорванной кожи немного отвлекала от тревожных мыслей. Вадик всю дорогу стучал пальцами то по стеклу, то по коленям. Им обоим стало бы легче, если бы они обсудили несчастье, случившееся с Крис. Но не могли: отец Вадима ничего не знал о злоключениях свалившихся на молодежь за эту неделю, да и, будучи жестким прагматиком, ни за что бы не поверил. Таким образом, дорога занявшая менее получаса, тянулась для них двоих будто пару часов.
Им повезло, возле главного входа больницы курил отец Кристины. Он провел в реанимационное крыло мимо строгой медсестры в роговых очках, которая зорко следила за тем чтобы никто посторонний, да ещё без бахил и халата, не просочился на вверенную ей территорию.
Палата была общая и более одного посетителя за раз туда не впускали, потому пришлось ждать своей очереди. Через напряженные десять минут дверь распахнулась и в коридор вышла Кристинина мама: прежде видная, статная женщина, теперь гнулась под тяжестью свалившегося горя. Она вяло кивнула и отошла к мужу, который стоял чуть поодаль, у окна.
