— Не-а. А вы хотите держать его в засаде?
— Просто буду иметь в виду, — парировала я. — Словам вашей тётки как-то больше верится.
Кокаларис состроил мне рожицу, а потом коротко поклонился.
— Ну что ж, до свиданья, Вероника. И ни о чём не тревожьтесь, — улыбнувшись, он развернулся и быстро потопал через аллею к выходу. А я стояла, как дура, и не могла отвести взгляда от высокой фигуры в длинном чёрном пальто. Скрипнули железные ворота и… я словно очнулась.
"Да что с тобой творится?" — сердито воскликнул во мне голос разума.
А чёрт его знает. Этот Бессмертный как будто очаровательный гипнотизёр. И я клюнула на его приманку, вопреки здравому смыслу. Вот как теперь уснуть, когда голова забита вопросами и виденьями?! У-у-у, чёртов Тощий!
***
Следующие два дня господин Кокаларис, как и обещал, активно "мозолил" мне глаза. Он подходил, заводил галантную беседу и, если случалось, ловко спасал меня от уже надоевших соседей по палатам. Я, откровенно говоря, пребывала в сомнительно-очарованном состоянии: этакое чувство, когда тебе и нравится, и слегка боязно, и интригует одновременно. А наши разговоры… они так увлекали, что я напрочь забывала про все уловки, которыми собиралась выудить из Кокалариса все его секреты. Например, в первый же день своей активности Бессмертный Тощий загадочным тоном сообщил, что скоро наступит новый год. Я растерялась, но после пары подсказок вспомнила, что в языческие времена день весеннего равноденствия считался Новолетием. И вот тут мы с Афоней словно в одно озеро нырнули. И откуда он узнал, что мне интересны славянские мифы и былины?! Вот ещё одно доказательство того, что они с тёткой Ядвигой знали обо мне слишком много. А вот я о них…
Впрочем, на второй день занавес тайны слегка приоткрылся. И помогла мне бабМаша, застав нас с Афоней в коридоре больницы во время бурной беседы — даже скорее спора. А заметив, с каким непринуждённым видом Кокаларис "играл" пальцами на моём гипсе, словно умелый пианист, а я — позволяла, — бабуля, наверно, едва не уронила челюсть. Подплыв к нашей парочке, она громко кашлянула. Афанасий тут же спрятал руки за спину и слегка поклонился.
— Здравствуйте, Марья Семёновна!
БабМаша хмуро сдвинула брови.
— И тебе не кашлять, Афанасий! — фыркнула она, тут же ласково отвечая на мои объятия. — Как случилось, сразу заявился, да? А столько лет избегал родных земель. Вот теперь ответишь за свои упырские замашки.
Кокаларис моментом стал серьёзным, зло прищурился и кивнул, словно соглашался с обвинением. А я удивлённо переводила взгляд с него на бабулю и надеялась получить хоть какое-то объяснение. Но, увы, мне его не дали: Афанасий сухо простился и быстро ушёл, а мы с бабМашей потопали в сад. Но и там мне сообщили лишь то, что Кокаларис родился в Больших Дубцах, а потом вместе с матерью уехал заграницу. И что интересно, оба семейства — моё и Афони — враждовали с давних пор, поссорившись даже раньше, чем на свет появился дед Иван. Ну, точно театральная история.
