То «заика», то «золотуха» | страница 11

». Ага! Всем и вся… Всему! И чуть ли… не боготворить. Обожествлять, прям… «И в попу целовать!». Да-да… Ради всего… кхм… не моего… святого! Надоело нести этот хомут. Ей… дьявол! Надоело тянуть и вожжи, таща за собой этот караван… и корабль. «Надоело»! Я — не бурлак! «Пусть ненавидят! Даже — пусть презирают». Я буду не против! Рано же или поздно — они должны были увидеть моё истинное лицо: без этих чёртовых масок! Что, в большинстве же своём, понавешали они же сами… И только лишь — для себя. И вот… Они его — увидели! «Да будет свет!». Сказал недоэлектрик-перехирург-сапёр и перерезал… не те красно-синие провода!

В переднем правом кармане куртки разрывается телефон, повторяя снова и снова одну и ту же мелодию звонка… А я продолжаю идти — как в сказке: не зная куда! И пусть уже и не «принесу», да, но зато и: несу то, не зная что… «Себя»! А «куда»?.. На Кудыкину гору!.. Чтобы спрыгнуть с неё. Но и перед этим — толкнуть с неё всех тех… и этих. Пропущу и провожу, так сказать и так уж и быть, в последний-то путь!

Спотыкаюсь о тёмно-коричневые, почти что и чёрные, старые и трухлявые корни деревьев, где прорезавшие, а где прямо и прорвавшие и так, и без того побитую и истерзанную, потрескавшуюся со временем и самим же временем дорожку под ногами… Запинаюсь о камни. И осекаюсь о стеклянные бутылки… Считаю про себя и себе же под нос, аки «делать в процессе ходьбы больше нечего», прочую мерзость… Радуясь, бесспорно, что и не носом! Да и пусть же всё — «пока»… Вроде оставленного к питьевому — ещё и цветного пакетированно-пластикового пищевого мусора: разношёрстного продакт-плейсмента! Практически падаю, но и в последний момент ловлю сама себя же, удерживая равновесие, и, переведя более-менее сбившееся дыхание, иду дальше и ещё быстрее. Хотя… «Куда уж — быстрее?». Знаю же, что оторвалась. И что меня уже — никто не догонит. Да и не начнёт… не «начал» даже — погоню! Не «начала»… «За кем… «чем», спрашивается?». Да… Но почему-то ощущение чьего-то присутствия рядом — не покидает… Не оставляет же — ни на одном из моих шагов вперёд. Неужели, догнала? Но… «Да…». О чём… о «ком» — это, то бишь, я? Эта же… «женщина» — не переступит через себя! Даже, а и «тем более» — ради меня… Не наступит на шею своей гордости — своей же гордыней! «Человек, а столько греховного пафоса…». Не дадут же «забрать» её — из личных интересов и побуждений. Или… «Или, да? И она…». «Догнала»?!

Слышу хруст сухих веток за спиной… Ускоряюсь. «Но…». В секунду — оказываюсь поймана! «Чья-то» правая рука хватает меня за аналогичное плечо, разворачивает и… «Оглушительный шлепок!». Резкий и резвый хлопок… «Пощечина!». Да… Вторую руку-то, то бишь — левую, я и не заметила! «Вышло — смачно!». Голова отклонилась назад «так»… Что пришлось даже согнуться и чуть выгнуться, чтобы не упасть. А после — приложить свою уже правую и прохладную ладонь к своей же правой, горящей и уже покрасневшей, прямо-таки и раскрасневшейся, как никогда и нигде, ни с кем, щеке.