При подведении итогов приобретение нового врага следует занести в графу «Убытки». Но в конце 1925 года Капоне казалось, что этот пассив не в состоянии перевесить актив: совокупный доход вверенной ему банды составил за год около 90 миллионов долларов. А тут и Торрио выпустили из тюрьмы в Уокигане. Аль встречал его у ворот и сопроводил обратно в Чикаго. Потом они вместе с жёнами съездили отдохнуть на Кубу, где Лис, решив, что слишком большая известность вредит здоровью, передал Капоне бразды правления, а сам удалился в округ Уэстчестер в штате Нью-Йорк. Оттуда он мог осуществлять руководство на расстоянии, предоставив Алю Капоне быть на виду — и на мушке.
В 1925 году в Большом Чикаго убивали в среднем по одному-два человека в день, взорвалось не меньше сотни бомб. Конечно, не все эти убийства были делом рук гангстеров, но на их долю приходилось до двух третей. В отеле «Хоторн», который Аль Капоне превратил в свою штаб-квартиру, установили пуленепробиваемые ставни, в вестибюле дежурила вооружённая охрана. Все номера были разобраны членами банды, посторонние в отель заглядывали редко — разве что какой-нибудь несведущий приезжий вздумает подкрепиться в ресторане на первом этаже. Впрочем, он быстро смекал, что к чему. В Чикаго уже тогда проводились обзорные экскурсии по городу в автобусах с сиденьями на крыше, и «Замок Капоне», как его называли гиды, стал одной из достопримечательностей, включённых в туристический маршрут. При отеле был «Табачный магазин Хоторна», выполнявший роль букмекерской конторы и игорного дома «для своих», а также бар, который посещали только члены банды и где можно было снять проституток, работавших на втором этаже.
Известность позволяла держать на расстоянии случайных людей, но могла сослужить дурную службу, поскольку и полиция, и конкуренты знали, где можно найти Аля Капоне. Когда он ночевал дома, с женой, то часто просыпался среди ночи с криком: ему снились кошмары, и Мэй приходилось менять влажные от пота простыни. В снах он видел, как сидит в ресторане, входят люди с автоматами, тра-та-та-та — и он лежит в луже собственной крови, продырявленный, как решето. Бывало, что такая ситуация потом воспроизводилась наяву, но Алю удавалось избежать гибели. Мэй считала, что он обладает даром предвидения и эти сны — вещие, позволяющие остаться в живых. Однако один повторяющийся кошмар заставлял Капоне терзаться сильнее всего: из реки извлекают два тела — женщины и ребёнка, и он узнаёт Мэй и Сонни... По негласным законам криминального мира сводить счёты можно было только с мужчинами — семьи ни при чём; но когда имеешь дело с такими чокнутыми, как Вейсс или Багз Моран, разве можно быть в чём-то уверенным? Аль как-то признался Ральфу, что хочет «завязать»: денег у него уже достаточно, сколько можно так жить — в постоянном напряжении, в страхе за себя и своих близких? Но «завязать» было не так-то просто: нужно уйти с поля боя победителем, иначе покоя не обрести.
