.
С открытием «нового фронта» на старом затишье не наступило. Вечером 10 ноября Аматуна собрался в театр на «Аиду» вместе со своей невестой Розой Пикорара. Перед визитом в оперу он заглянул в парикмахерскую на углу Рузвельт-роуд и Хальстед-стрит, чтобы побриться и сделать маникюр. Владелец заведения лично обслуживал важного гостя и удивился, что тот без телохранителей. Как только он закрыл клиенту лицо подогретым полотенцем, в парикмахерскую ворвались Винсент Друччи и Джим Догерти. Аматуна среагировал на крик цирюльника: спрыгнул с кресла и попытался спрятаться за его спинкой; но нападавшие всадили ему в грудь две пули и скрылись. Раненого отвезли в больницу, и он попросил священника обвенчать его с Розой, однако умер до завершения обряда. Его смерть была воспринята со смешанными чувствами: с одной стороны, Аматуна был щедр к своим «подопечным», с другой — мог избить до полусмерти самогонщиков, не выполнивших план. Похороны были пышными, как принято у гангстеров, но родственники позже выкопали тело и увезли на Сицилию, чтобы оно покоилось в родной земле. Оставшиеся в живых Джим и Пит Дженна считали, что Аматуна сам виноват, раз заменил телохранителей-сицилийцев евреями, ведь ещё Майк Мерло говорил, что «евреи работают только на себя и в конце концов всегда снюхаются с ирландцами». Но в данном случае они оказались неправы. Возвращаясь с похорон Аматуны, один из его телохранителей, Цион, был тоже застрелен Друччи, а второго, Гольдштейна, пристрелили из обреза неделю спустя двое неизвестных. Как говорится, от судьбы не уйдёшь. А цирюльники перестали после бритья класть клиентам налицо горячее полотенце и отныне всегда сажали их лицом к входной двери, чтобы те видели, кто заходит, и могли вовремя среагировать.
Разгромив неудобных союзников руками их врагов и предателей, Аль Капоне стал хозяином на Тейлор-стрит и добился, чтобы во главе чикагского отделения Сицилийского союза встал его союзник Тони Ломбардо, который переименовал эту организацию в Италоамериканский национальный союз, открыв в него доступ не только сицилийцам, но и уроженцам других областей Италии.
Эта реформа вызвала недовольство, в том числе у партнёра Ломбардо по бизнесу Джо Айелло (они совместно владели предприятием по импорту сыра «Антонио Ломбардо и К°»; Айелло был президентом компании, а стартовый капитал в 100 тысяч долларов им ссудил Капоне). Пятеро братьев Айелло — Джо, Доминик, Антонио, Эндрю и Карло — сколотили себе небольшое состояние в Чикаго, продавая братьям Дженна сахар и другие ингредиенты для' изготовления самогона. Но Джо, купившему себе в северном пригороде Роджерс-Парк трехэтажный особняк с восточными коврами, дорогими картинами на стенах и новой современной мебелью, было мало денег — ему требовались власть, почёт и уважение. Братья Айелло уже видели себя преемниками братьев Дженна, а Джо считал, что должность председателя Сицилийского союза у него в кармане. Назначение Ломбардо привело его в ярость. Он порвал все личные и деловые связи с бывшим партнёром и сделался заклятым врагом Капоне.
