Аль Капоне: Порядок вне закона | страница 59



Капоне снова вызвали на допрос как свидетеля. На сей раз в протоколе проставили имя Альфонс Капони, адрес — Прери-авеню, 7244, род занятий — торговец антикварной мебелью. Название магазина не указано, но Аль назвал своего «партнёра»: Сол Ван Прааг — судя по всему, вымышленное имя, первое, какое пришло ему в голову. Потом он рассказал, что приехал в Чикаго пять лет назад из Бруклина, где занимался «разрезанием бумаги и кожи», а Торрио знает всего три года: они познакомились в Чикаго на бегах, потом снова встретились на боксе во время боя Бенни Леонарда, чемпиона мира в лёгком весе. Его стали расспрашивать о других гангстерах. Про братьев Костелло Аль сказал, что знает только Фрэнка — их представили друг другу в ресторане на Бродвее; про Джейка Гузика — что лично не знаком, но знает в лицо; про братьев Дженна, Майка Мерло, Хайми Вейсса, Винсента Друччи — что не слыхал про таких. Себя же он представил честным бизнесменом и отцом семейства, который по воскресеньям всегда обедает в семейном кругу, а по понедельникам, когда его магазин закрыт, навещает соседей и ходит за покупками. Про то, что в Торрио стреляли, он слышал краем уха. Это ведь случилось во вторник, так? В субботу? Вы уверены? Просто он шёл за билетами в театр на пьесу «Белый груз», заскочил по дороге в сигарную лавку Аля Блума, а там все только об этом и говорили. Тогда он позвонил в больницу и навестил Торрио в палате; он уже огурцом, поправляется. Говорили ли они по-итальянски? Да какое там! Еле дышит, бедняга. Сказал ли Торрио, кто были нападавшие? Нет, не сказал. Знает ли это сам Капоне? Нет, откуда? А если бы знал — сказал? «Я слишком дорожу своей жизнью, чтобы сказать, даже если бы знал».

На самом деле Аль Капоне целый месяц спал по ночам на кушетке, поставленной рядом с койкой Торрио, держа под рукой два заряженных револьвера, а у дверей палаты круглосуточно дежурили вооружённые люди. Когда Лиса выписали, то отвезли не домой, а прямиком в зал суда. Его приговорили к девяти месяцам тюрьмы за управление пивоварней. Этот «подарок» от покойного О’Бэниона оказался очень кстати: теперь Торрио охраняло государство, а Аль мог заняться текущими делами. Тюремный режим был не очень строгим: жена Торрио обставила его камеру с большим вкусом, чтобы было не стыдно принимать посетителей; он хорошо питался, а для разнообразия ходил в гости к шерифу.

Тем временем Роберт Сент-Джон напечатал в своей газете серию репортажей о тайных борделях в Сисеро (по некоторым данным, их насчитывалось целых 22) и прочих делишках Аля Капоне. 6 апреля писаку встретили в тёмном переулке четверо здоровых парней и как следует отмолотили. Журналист молчать не стал и пожаловался в полицию. На следующий же день его снова вызвали в участок, где был сам Капоне. Аль предложил ему денег в виде компенсации, Сент-Джон отказался. Тогда Капоне принёс ему извинения: «Я всегда говорил своим ребятам не трогать газетчиков, потому что они делают мне хорошую рекламу, когда пишут о моих заведениях». Вскоре после этого Капоне... купил «Сисеро трибюн», чтобы самому решать, какую «рекламу» там будут размещать. Сент-Джону не оставалось ничего другого, как уйти; он стал сотрудничать с Арчером в «Бёрвин трибюн», а два года спустя его переманили в Вермонт.