Если бы Уинстэнли хотел нарочно навлечь на себя обвинение в ереси, он не мог бы выразиться определеннее.
Но мало того, что он таким образом защищал и оправдывал себя. Он осмелился обвинять. Тот проповедник, который строит конструкции на примерах из Писания, утверждал он, черпает всего лишь из своего воображения, источника плотского и дьявольского, и тем самым предает небесного отца. Он — вор, грабитель, неправедно поступающий с пророками и апостолами, выхватывая их слова и вкладывая в них свое собственное, низкое понимание. Никто не может сказать другим: вот это — истина, а это — ложь, пока он сам не получил свидетельство тому внутри себя, подобно тем, кто писал Библию; и я уверен, что такого свидетельства не получил ни один из тех, кто по должности проповедует с церковных кафедр. И власть, поставившая таких учителей, не от отца небесного, а от плоти.
Вы скажете, что в начальные времена христианства апостолы, говоря к народу, тоже опирались на речи пророков и примеры из Писания? Да, но они не проповедовали в организованных властями приходах, не сгоняли людей на свои проповеди с помощью гражданских правителей, не заставляли платить себе деньги под страхом наказания. Писание не требует таких порядков; значит, кто поступает подобным образом, тем самым отрицает Писание и являет себя врагом Иисусу Христу.
Когда он писал о проповедниках, кроткий и мирный дух оставлял его, и гневом наполнялись слова трактата: «Та власть, которая принуждает, это малый рог, или дракон, где бы она ни находилась; а толкования — прямой отказ от Писания и предательство против духа… Страны и царства чаще всего управляются мудростью плоти, а не духа, а почему? Потому что дух отдает бразды правления в руки плоти; но когда плоть будет привлечена к ответу за дела свои, господь проклянет ее за неправедное, жестокое, себялюбивое и угнетающее правление над своими агнцами и овцами».
Последние страницы трактата звучали как обвинительный акт. Английское духовенство и профессора, писал Уинстэнли, словно забывая, какой могущественной и беспощадной силе он бросает вызов, — в публичных богослужениях используют свои собственные измышления. Они называют их божьими установлениями, а на самом деле они отрицают бога и Христа и обращают Писание в ложь. Вы молитесь чужими заученными словами, укорял он, вы учите со слов других; вы делаете из своей профессии ремесло и живете на выручку; вы не исполняете своих собственных предписаний; вы просите гражданские власти заставлять народ ходить в храмы и слушать, как вы молитесь и проповедуете — а вы должны бы, наоборот, остерегать власти от подобных деяний: ни Христос, ни апостолы никогда никого не заставляли. Далее, вы называете приход (который создан для гражданской безопасности) церковью и заставляете прихожан платить вам десятину за ваши лживые проповеди. А если кто отказывается платить, вы жалуетесь в магистратуру и требуете, чтобы власти заставили их раскошелиться, — это уж с вашей стороны совсем непростительно. Вы принуждаете людей соблюдать первый день недели по образцу иудеев просто для того, чтобы процветало ваше ремесло; но Новый Завет этого не одобряет. Вы присвоили себе власть раздавать причастие прихожанам, испуганным или пристыженным от сознания своей греховности, которое вы им внушили; они сидят словно в рабском ярме, подавленные, никто не говорит ни слова, а один из вас торжественно преломляет хлеб. Но ни Разум, ни Писание не оправдают таких действий, ибо еда и питье вместе в любви и сладком согласии душ — вот истинное причастие. Вы крестите детей, чтобы обмануть их родителей и заставить платить вам деньги. И тем самым вы разрываете в клочки Евангелие, которое проповедуете, и загрязняете пищу, которую даете детям. Моисей был пастухом; Амос — сборщиком плодов; апостолы — рыбаками; Христос — плотником. Их сам господь сделал проповедниками, а вы делаете проповедниками себя, чтобы иметь туго набитые кошельки.
