И он наконец сгреб меня и прижал к себе, даже от земли оторвал. Посмотрел на меня и расчувствовался, глаза его заблестели.
– Ну, такое дело надо обмыть. – И с воодушевлением повернулся к озадаченной буфетчице.
Взяли бутылку «Резервы», сели за столик. Эркки нетерпеливо откупоривал бутылку, работал штопором, который нам выдала растерянная буфетчица, он кряхтел и поглядывал на меня с прищуром. Его распирали восторги, его грудная клетка вздымалась, едва справляясь с дыханием, он даже крякал. Я понимал: Эркки хочет что-то сказать необычное, хочет что-то предложить, чем-то удивить, что-нибудь соврать, присочинить. Я видел, что в нем бродят самые противоречивые силы, и меня охватило знакомое волнение.
Вот он, думал я, глядя на Эркки, человек карнавала! Многоликий, насмешливый, игривый. Волосы пучками, бородка рыжеватая щеткой вперед, нос картофелиной, из ноздрей волоски рыжие выглядывают. Зато глаза – пронзительно-небесные, и в них, как чайка на волне, печаль затаилась балтийская.
Теперь он поседел, но волос не поредел, все такой же плотный, как у бобра. На лице стало больше морщин, но все они складываются в знакомую улыбку, от которой у меня легко на душе, и я чувствую себя моложе.
– Ну, давай до дна! – сказал он, мы выпили, и он сразу наполнил бокалы. – Чего сидеть, давай еще по одному! – Я подумал, что сейчас напьемся и начнем дурить, как тогда, на улице Нафта, мы разнесли к черту квартиру, которую я снимал. Наверное, он тоже припомнил все те чудачества, глядя на меня. Он странно улыбался, сам себе говорил «Да, да… ну и ну». Наконец, покачал головой и спросил: – Ну, как дела-то?
– Не так уж и плохо, – сказал я, – в сравнении с делами одного моего знакомого, с которым я только что выпил в сквере Таммсааре, у меня все просто отлично! Вот у него все плохо, он бизнес потерял в России, все ухнуло…
– Ай, ай, говоришь, старого знакомого встретил? – заговорил Эркки своим привычным напевом, с которым никто больше не говорит у нас. – Выпили на скамейке в сквере Таммсааре? Ну-ну, тогда, действительно, не все так плохо, не все так плохо… Мы с мамой в том сквере часто встречались… Она мне снилась недавно… царство ей небесное! А что твоя? Как она? Все еще мучается, по земле этой проклятой бегает? Туда-сюда с авоськами небось, а? Бедная… Эх, бедные женщины! Все-то им достается – то муж-мучитель, то сын-дурак, да? Ха-ха-ха! Что это у тебя? Мать тебе кешарок собрала, что ли? Чай, не на лыжах?..
