Прежде всего Орвер выбросил из головы все возникающие вопросы; он решил вести себя так, как будто ничего не произошло. В результате без труда оделся, поскольку одежда находилась на своем привычном месте: что-то на стульях, что-то под кроватью, носки в ботинках, один ботинок в вазе, другой под ночным горшком.
- Господи, - сказал он себе, - ну и странная же штука этот туман.
Это не очень оригинальное замечание избавило его от распевания дифирамбов и примитивного энтузиазма, с одной стороны, печали и черной меланхолии - с другой, переведя феномен в категорию просто констатируемых фактов. Он привыкал к необычной ситуации, осваивался и вскоре осмелел до такой степени, что даже надумал провести ряд психологических опытов.
- Спущусь-ка я к хозяйке с расстегнутой ширинкой, - произнес он вслух. Посмотрим, действительно ли это из-за тумана, или у меня что-то с глазами.
Дело в том, что присущее французу картезианство ставит под сомнение существование густого тумана как такового, даже если густоты хватает на закупорку его французского зрения; что бы по радио ни говорили, его французское мнение не изменится, и в чудеса он верить не будет. У них там на радио одни придурки.
- Я его выну и спущусь прямо так, - решил Орвер. Он его вынул и начал спускаться прямо так. Первый раз в жизни он обратил внимание на трещание первой ступеньки, хрущание второй, шуршание четвертой, шумшание седьмой, шлептание десятой, шкрептание четырнадцатой, штрекотание семнадцатой, скржтание двадцать второй и зззузжание медных перил, слетевших с последней опоры.
Кто-то поднимался по лестнице, держась за стену.
- Кто это? - спросил Орвер, останавливаясь.
- Лерон! - ответил голос соседа по лестничной площадке.
- Здравствуйте, - сказал Орвер. - Это Лятюиль.
Он протянул руку, сжал что-то твердое и в полном недоумении тут же отпустил. Лерон смущенно хихикнул...
- Прошу пардону, - сказал он, - но ведь все равно ничего не видно, да еще этот раскаленный туманище...
- Да, конечно, - поддакнул Орвер.
Подумав о своей расстегнутой ширинке, он даже почувствовал себя оскорбленным; оказывается, Лерону пришла в голову та же идея, что и ему.
- Ну что ж, до свидания, - произнес Лерон.
- До свидания, - ответил Орвер, тайком ослабляя ремень на три дырочки.
Он снял приспущенные штаны и запустил ими в лестничный пролет. То, что туман знойно парит, как лихорадка куропатку, - это факт, и если Лерон разгуливает со своим добром наружу, не может же Орвер оставаться одетым! Все или ничего.
