Себастьян понимает – должен понимать! – что он мне нравится. Стоит ему войти в класс, мой взгляд беспомощным зайчиком скачет по его лицу, шее, груди, джинсам. Себастьян прочел мою писанину? Себастьян в курсе, что именно он меня вдохновляет? Если да, зачем приплетать Святой Дух?
Он что, играет со мной?
Осень перехватывает мой взгляд из другого конца класса и беззвучно спрашивает: «В чем дело?» – потому что вид у меня наверняка такой, будто я в уме умножаю шестизначные числа. В ответ я качаю головой и убираю руку с листочка: безумные строфы прятать больше не от кого.
Тут меня озаряет мысль – точнее, это робкий проблеск идеи, ниточка от той ночи в комнате Осени к сегодняшнему дню.
Парень-квир. Парень-мормон.
– Себастьян! – окликаю его я.
Он смотрит на меня через плечо. Как невидимой цепью, мы прикованы друг к другу взглядами. Через пару секунд он возвращается к моей парте.
Я дарю ему самую очаровательную из своих улыбок.
– Фуджита считает, что мне нужна твоя помощь.
Теперь его взгляд поддразнивает.
– А сам ты считаешь, что тебе нужна моя помощь?
– Я два предложения написал.
– Значит, нужна, – со смехом заключает Себастьян.
– Да, наверное.
Я ожидаю, что Себастьян предложит отойти к свободной парте в дальнем конце класса или встретиться в библиотеке, когда у меня появится «окно». Но он говорит то, чего я не ожидаю совершенно:
– В эти выходные у меня будет свободное время. Можно позаниматься.
От такого предложения сердце у меня пускается бешеным галопом, а классная комната словно тает в тумане.
Мысль-то, наверное, плохая. Да, я запал на Себастьяна, но вдруг, узнав получше, полюбить его не смогу?
Хотя разве для меня это не наилучший расклад? Разве не стоит пообщаться с ним вне школы и получить ответ на свой вопрос: «Могли бы мы стать как минимум друзьями?»
Господи, осторожность нужна предельная!
Себастьян сглатывает, и я завороженно смотрю, как у него ходит кадык.
– Так ты согласен? – уточняет Себастьян, заставляя меня оторвать взгляд от его шеи.
– Да, – отвечаю я и сглатываю сам. Теперь завороженно смотрит Себастьян. – В котором часу?
В субботу, когда я встаю, папа сидит на кухне за барной стойкой. Он в своей зеленой форме, а над миской с овсянкой склонился так, словно в ней скрыты величайшие тайны вселенной. Лишь приблизившись, я понимаю, что он спит.
– Папа!
Он вздрагивает, сносит миску с овсянкой со стойки, потом неловко за ней наклоняется. На табурет он усаживается, стиснув руками грудь.
