В тот же вечер я, возвращаясь домой, ехал в такси и долго думал над его словами. «Бред какой-то», — сетовал я, — «зачем пускать на сцену паникеров и истеричек?» А потом наступило 24 число. День, когда наш верховный главнокомандующий провозгласил начало СВО. И наш российский военный сапогом начал втаптывать коричневую чуму в грязь, давить её гусеницами, жечь порохом.
И до сих вспоминаю я тот февральский вечер…
2
На момент презентации моей «Чёрно-белой книги» у меня уже был в «багаже» сборник «Спичечные человечки». Во многом — провальный. Такой скудный, прискорбный опыт порождал во мне много сомнений, страха перед неудачей. Ведь я был совсем ещё незрелым поэтом. И это заставляло меня волноваться, судорожно готовиться ко дню презентации моего нового сборника. Час Икс постоянно откладывался из-за пандемии. Это очень сильно нагнетало обстановку. И вот этот долгожданный вечер наконец случился.
За окном кофейни на улице Гоголя жужжали, как трутни, трамваи. Я пытался собраться с мыслями.
Последние минуты перед выступлением. Половина минуты. Секунды. И я вышел на импровизированную сцену. Начал считать в уме людей, сидящих передо мной: один, два, три, четыре, пять, шесть… Шесть зрителей. Шесть человек, которые пришли этим пасмурным днём сюда.
Это было творческое поражение.
И можно было бы сломаться, сказать, мол, давайте посидим с вами, поговорим по-свойски. Но выступление шло полтора часа. Без поблажек. Такое, каким я его видел все эти долгих шесть месяцев. Так, как я и репетировал.
После этого мой издатель позвал меня в ресторан на Красной, где мы сели обсудить прошедший вечер. Он поздравил меня с состоявшейся презентацией долгожданного сборника. Я сидел и молчал. А душа моя скулила, как промокший под дождем маленький щенок. И всё же я был рад, что время ожидания кончилось.
«Поэзия и судьба Отчизны неотрывно связаны друг с другом»
Лилиана Гречишникова: Читая твои стихотворения о природе невольно складывается впечатление, что ты рос в небольшой деревушке где-то вдали от города. Я угадала?
Даниил Диденко: На самом деле, то место, где я рос — это не деревня в привычном нам виде. Каждое лето родители отправляли меня из города помочь по хозяйству дедушке с бабушкой. Это был дачный участок на склоне Малого Хехцира размером в 20 соток. Это место — дачный кооператив «Нефтяник». Люди там жили и работали в тёплые деньки, а зимой уже из-за морозов и большого количества снега уезжали в города. Природа там волшебная, тихая. Наш участок представлял собой своего рода «чашу», окруженную сопками. Как сейчас помню, выходишь за ворота, перешёл через узкую дорогу — а за ней горный ручей льётся, а ещё немного дальше озеро тенистое, там лягушки квакают, водомерки узоры рисуют на воде. Левее от дороги колодец. И всюду деревья, старые сосны, которым даже представить трудно, сколько лет. У нас на участке стояли два дома, один в конце девяностых-начале нулевых построили родители. Второй дом деревянный, двухэтажный, с резными наличниками, балконом. Его построил мой дедушка. А всё пространство вокруг — грядки да деревья плодовые, кустарники. Те места очень величественные. Побывав в двух противоположных точках нашей страны — Кубань и Дальний Восток — я понял, что таких красот у нас много. И это, конечно, отрадно для русского человека.
