Нардин вошел в кают-компанию. Зойка Барышева, буфетчица «Ригеля», стояла на перевернутом ящике из-под сгущенного молока и мыла подволок. От поднятых рук кофточка лезла наверх, тянула за собой и без того короткую юбку. Нардин искоса взглянул на круглые обтянутые чулками Зойкины колени и подумал: «Какая девчонка! Прямо смотреть страшно. Того и гляди в грех впадешь. А курсанты от нее не отходят. По-настоящему ее следовало бы убрать с судна. Было бы спокойнее. Да разве с ней расстанешься? Надо как-то сказать ей. А как? Черт…»
— Доброе утро, Зоя. Надо бы тебе форму одежды другую, — строго сказал он.
Зойка соскочила с ящика.
— Доброе утро, Владимир Васильевич. Не понимаю, о какой форме вы говорите.
Нардин подумал: «Кажется, неловко начал. Вопрос деликатный».
— Да… Нельзя ли немного удлинить твои юбки, Зоя? А то ведь тут молодежь…
— Ах, вот вы о чем. Нельзя, Владимир Васильевич. Мода теперь такая. У меня на один сантиметр длиннее, чем у других, поверьте.
— Верно, мода, — неуверенно проговорил Нардин, — да у нас судно…
— Не хотите ли, чтобы я на вашем судне выглядела как чучело?
— Не хочу, но…
— Кто боится, пусть на меня не смотрит. Вот и все. Ничего с вашими мальчишками не случится. Сами-то не боитесь?
Зойкины светлые глаза весело блеснули. Капитан укоризненно покачал головой.
— Не сердитесь, Владимир Васильевич. Знаете ведь, люблю пошутить. Все сделаю. С завтрашнего дня буду на работу брючки надевать. Годится? Или тоже что-нибудь найдете неподходящее для вашего судна? Прямо монастырь, да и только, а вы — настоятель.
Зойка прыснула. Засмеялся и Нардин.
— Ничего не поделаешь, Зоенька. Служба морская. Ладно, все это пустяки. Как настроение?
Зойка сразу погрустнела.
— Настроение плохое.
— Почему же?
— Есть причины, Владимир Васильевич.
— Тайна?
— Нет. А говорить не хочется.
— Ну ладно…
Нардин ушёл, а Зойка снова забралась на ящик, принялась за мытье. С подволока по переборкам текли, расползаясь по палубе, грязные струйки. Мыльная пена белыми хлопьями слетала с Зойкиных рук. Казалось, что работается ей легко. Да оно так и было на самом деле. Зойка все делала ловко и споро.
Через несколько дней Зойке исполнится двадцать лет. Вот уже два года она плавает на «Ригеле». «Наша кадра», — уважительно называет Зойку боцман. Зимой, когда на «Ригеле» перестают готовить обеды и ужины, Зойку, чтобы не увольнять, переводят в матросы. Она стоит вечерние и ночные вахты. Вот уж когда капитану не надо беспокоиться за своих курсантов! Зойка надевает ватные штаны, валенки, шапку, полушубок и сама становится похожей на мальчишку. Только длинные, густые, загнутые ресницы да розовый, очень нежный цвет щек выдают ее. Присмотреться — можно угадать, что это девушка.
