— Расскажите о чем-нибудь. Я люблю слушать.
— О чем?
— Обо всем. Расскажите о себе.
С веранды «Дельфина» чуть слышно доносилась музыка. Там танцевали. Нардин помолчал.
— Нечего рассказывать. Учился в школе, в Мореходном училище, потом плавал на разных судах. Много бывал за границей, теперь вот на «Ригеле».
— Мне почему-то капитаны-моряки всегда представлялись мужественными людьми, в блестящей форме, веселыми и решительными. Вы какой-то не такой.
— Какой есть. Разные бывают. Я знал одного капитана, он больше походил на далекого от действительности ученого, чем на моряка. Бородка клинышком, очки, седая грива волос. На самом же деле это был морской волшебник. Со своим огромным неуклюжим судном он входил в такие узкости, которые старались обойти как можно дальше все его коллеги. Вообще, делал чудеса.
— Может быть, и вы такой?
— Нет. Я морской середняк.
— А почему вы сейчас не плаваете за границу, сидите на своей парусной крошке? Обстоятельства?
— Это трудно объяснить. Парусники… Вы когда-нибудь видели четырехмачтовый барк под полными парусами? Нет? Жаль. Вы только представьте себе: маленький, изящный корабль несет на себе гору белых парусов. Он летит по воде с такой скоростью, какая не снилась многим паровым судам. Только на паруснике вы почувствуете поэзию борьбы со стихией, сможете показать свое искусство моряка.
Однажды в Тихом океане я встретил необыкновенного капитана. Да-да, необыкновенного! Вероятно, это был последний из могикан. Представитель отживающего поколения парусных моряков. Он вел свой корабль под всеми парусами. Почти задевал ноками нижних реев за гребни волн. Вокруг судна поднимались облака водяной пыли. Ах, как это было красиво, если б вы знали! А какой был ветер — настоящий шторм! Барк догонял нас. Правда, пароход, на котором я шел тогда, был не очень быстроходным, но все равно… Я видел, как прогнулись от ветра стеньги. Ну, думаю, или сейчас все полетит к чертям, или капитан не выдержит и прикажет уменьшить парусность. Но он не сделал этого. И я его понял. Он хотел показать свое превосходство над нами…
Нардин швырнул окурок и вытащил из пачки новую сигарету.
— Продолжать? Или, может быть, вам скучно?
— Говорите. Все очень интересно.
— Так вот… Корабль пронесся мимо, и я увидел восторженные лица матросов, находившихся на палубе, и презрительную улыбку капитана. Да, капитан на этом судне был настоящим художником! Он сделал это для собственного удовольствия. Раньше мореплавание было искусством, а сейчас становится ремеслом. Вот так, — засмеялся Нардин. — Мне часто говорят, что я несовременен, что парусники отжили свой век и что надо плавать на большом судне. Вероятно, это правда. К парусникам возврата не будет, они имеют право на жизнь только как учебные. Но я не могу уйти. Люблю паруса!
