— Да ты что, спятила? Замолчи сейчас же! И не лезь не в свои дела, — рассердился Нардин.
Но Зойку уже ничто не могло остановить.
— Думаете, не вижу, как в портах на почтамтах в очередях до востребования стоите и с каким лицом выходите оттуда?
— Вот что. Хватит. Давай свое заявление и уматывай. Некогда мне с тобой тут болтовней заниматься. Давай заявление.
— Ненавижу я ее, вашу Валерию Николаевну. Из-за вас ненавижу. Она вам жизнь портит. Дура несчастная. Вы не такой женщины заслуживаете…
Зойка выбежала из каюты, забыв оставить заявление.
▼
Закончено учебное плавание. Курсанты возвратились в училище. Штатная команда разошлась по отпускам. Разоруженный «Ригель» стоит на своем: обычном месте у набережной. Нет парусов на реях, убран такелаж, не слышно звонких молодых голосов на палубе. Заведены дополнительные швартовы. Механики приступили к переборке машин. Баркентина приготовилась к зиме. Осенние штормы приносят с ближайших бульваров желтые кленовые листья. Они кружатся в воздухе, ложатся на асфальт набережной, падают на палубу «Ригеля». Все чаще хмурится небо, и ветер тоскливо гудит в вантах. Ночью черная вода реки холодно отражает огни проходящих судов. С утра идет дождь, блестит гранитный тротуар. Идет, идет, и, кажется, нет ему конца.
Не хочется вылезать из каюты в такую погоду. Тут тепло, светло, уютно потрескивает паровое отопление, занавески закрывают иллюминаторы, по которым ползут слезливые струйки дождя. У Владимира Васильевича Нардина настроение под стать погоде.
Октябрь… Обычно в октябре Валерия возвращалась из своих экспедиций… Нардин сидит в кресле, смотрит на фотографию Валерии. Хочется не думать о ней и вообще ни о чем не думать, но всякие мысли помимо его воли лезут в голову. Вспоминаются какие-то отдельные случаи.
…Однажды они ходили в театр и встретили там высокого, грузного человека с седыми волосами и моложавым лицом. Валерия представила его, назвала фамилию. Она звучала коротко. Борк или Корк. Нардин не запомнил, но, встретившись с ним глазами, понял, что человек этот не просто знакомый Валерии. Он глядел на капитана оценивающе и ревниво. Позже, когда возвращались домой, Нардин спросил у нее:
«Кто это?» — «Наш инженер. Начальник группы и мой непосредственный тоже, — и, помолчав, добавила с усмешкой: — Предлагал мне руку и сердце».
Где он сейчас, тот инженер? Может быть, с ней?
Прошло два месяца, как Валерия уехала в ОАР, но он не получил от нее ни одной строчки. Нардину сейчас очень одиноко. Он избегает встречаться с людьми, хотя свободного времени у капитана достаточно. Владимир Васильевич сутками не сходит с судна. Часто отпускает всех помощников. Сам стоит вахту. Слушает, как скрипят швартовы, плещется вода между бортом и стенкой, шумит ветер. Капли ударяют по палубе то очень часто — значит, дождь усилился, то совсем затихают — значит, дождь перестал… Как ему хочется услышать чуть насмешливое: «Мой капитан»…
