Зойка с волнением глядела на Нардина. А вдруг не одобрит? Может быть, надо было посоветоваться с ним раньше?
Капитан в раздумье барабанил пальцами по столу.
— Значит, радиосборщицей? — наконец сказал он, поймав взглядом Зойкины беспокойные глаза.
— Угу. Сборщицей. Потом обязательно учиться.
Ей очень хотелось, чтобы капитан поддержал ее, одобрил.
— Правильно решила, — проговорил Нардин. — Совершенно правильно. И хотя мне очень не хочется отпускать тебя, задерживать не буду и не имею права. Только надо было заявить мне о своих намерениях сразу.
— Ох, Владимир Васильевич, как я рада! Если бы вы сказали не ходить, я бы не пошла. Знаете, какой там завод? Огромный, цеха светлые, чистые. Все в белых халатах работают. Девчат много. Общежитие дают, деньги платят.
Глаза у Зойки горели. Чувствовалось, что ей так хочется очутиться в этих цехах, среди новых людей, жить вместе с ними! Нардин с грустью смотрел на Зойку. Он не любил, когда с «Ригеля» уходил кто-нибудь из команды. Как будто что-то отрывали от сердца. А тут Зойка. Он так привык к ней.
— Ну что ж, Зоя, — вздохнул Нардин. — Будем искать тебе замену. Когда ты начинаешь работать на заводе?
— Оформляюсь. Наверное, дней через десять. — И, заметив невеселый вид капитана, настойчиво спросила: — Вы прямо говорите, Владимир Васильевич. Может быть, что-нибудь не так делаю?
Нардин покачал головой:
— Все так. Жаль с тобою расставаться. Почему-то я раньше не додумался, что тебе хочется чего-то другого, чем плавать на «Ригеле». Сужу по себе, наверное, никуда не стремлюсь, считаю, что другие тоже…
— Мне на «Ригеле» было очень хорошо, — сказала Зойка, желая утешить Нардина. — Очень.
— Желаю тебе всего хорошего. Ты права. Тут должна работать пожилая женщина. Тебе на судне делать нечего. Там все шире. Возможности, перспективы… Смотри только, не сбейся с пути. С девушками такое случается.
— Вы что, меня не знаете, Владимир Васильевич? — засмеялась Зойка. — Уж если в вашем мужском монастыре не сбилась, так среди девчат не собьюсь… Вы прямо как пастор заговорили. Напутствие и отпущение грехов. Хороший вы человек…
— Ладно. В глаза хвалят только дураков.
— Я вас и за глаза всегда хвалю. А что, Валерия Николаевна не пишет?
— Какая Валерия Николаевна? Что ты плетешь?
— Вот эта, — Зойка скосила глаза на портрет, стоявший на столе.
— Не твое дело, — буркнул Нардин. — Откуда вы все знаете, удивляюсь?
— Знаем. Напишет. А если не напишет — стерва она. Вот кто, — с испугом и злостью сказала Зойка, вставая со стула. — Думаете, я не вижу, как вы переменились после ее отъезда? Пришла фифочка, топ-топ ножками и улетучилась. А человек… Так бы ее и разорвала на мелкие кусочки.
