Но в постмодерне ситуация иная. Постмодернисты – это не люди, которые пришли к релятивистскому пониманию эпистемологии и нашли утешение в большом разнообразии политических убеждений. Постмодернисты едины в своем выборе политики крайне левого толка.
Мишель Фуко, Жак Деррида, Жан-Франсуа Лиотар и Ричард Рорти – все они придерживаются левых взглядов. Так же как Жак Лакан, Стенли Фиш, Катарин Маккинон, Андреас Хюссен и Фрэнк Лентриккья. Ни одна из главных фигур постмодернистского движения в глобальном смысле не отходит от левых взглядов.
Так что постмодернизм включает иные смыслы помимо новой эпистемологии.
Постмодернисты приняли близко к сердцу замечание Фредерика Джеймисона о том, что «все в последнем анализе является политическим»[123]. Дух этого замечания подпитывает постмодернистскую уверенность в том, что эпистемология лишь инструмент власти и что все требования объективности и рациональности маскируют репрессивные политические программы. Поэтому именно разум обусловливает то, что постмодернистские призывы к субъективности и иррациональности могут также служить политическим целям.
Другая особенность заключается в том, что левая мысль преобладала в политических дискуссиях интеллектуалов XX века, особенно в академических кругах. Но даже этого наблюдения недостаточно, чтобы объяснить загадку преобладания левой мысли в постмодернистском движении, так как на протяжении большей части истории социальной мысли социализм отстаивали с позиций разума и науки. Марксистский социализм был наиболее распространенной формой крайне левой теории, и марксисты сами определяли себя как последователей «научного социализма»[124].
Другая загадка заключается в том, почему постмодернисты – особенно те постмодернисты, которые реализуют постмодернистские идеи в политике или в учебных аудиториях и на педагогических советах, – как правило, враждебно относятся к инакомыслию и дебатам, склонны переходить на личности и навешивать ярлыки, часто прибегают к «политически корректным» авторитарным мерам и позволяют себе проявлять злость и гнев как тактику аргументации. Будь то Стэнли Фиш, который называет всех оппонентов политики позитивной дискриминации ксенофобами и сваливает их в одну кучу с Ку-клукс-кланом[125], или демонизация мужчин Андреа Дворкин, которая называет всех гетеросексуальных мужчин насильниками[126], риторика постмодернистов зачастую носит брутальный и злобный характер. Поэтому интригующий вопрос состоит в следующем: почему среди крайне левых – тех, которые традиционно провозглашали себя единственными настоящими защитниками цивилизованности, толерантности и честной игры, – этим принципам меньше всего следуют и даже их отрицают?
