«Откуда ты его только берешь, из чего производишь? Три дня не жравши, из них день еще и без воды, да на привязи. Вообще сил не должно оставаться для страха!» — увещевал себя пленник.
Или он теперь уже не пленник? А кто тогда? Жертва? Корм?
Не сразу, но огонь удалось разжечь. Руки плохо слушались, зато Алька снова согрелся, неумело высекая искру. Когда пламя прижилось на палке, он встал и поднял факел над головой.
Яма была сырая, мерзкая. Мерзкая она была с первого взгляда, еще сверху, но истинное омерзение вызывала тут, вблизи. Повсюду валялись кости, полуистлевшие тряпки, сломанное оружие и даже один разорванный пополам тяжелый доспех. Но ничего, напоминающего пригодную для носки одежду. Просто кусков ткани хватало, но все они были сырые и гнилые, расползались прямо в руках. Прикрыться от холода этой рванью не стоило и пытаться.
Мало того, кроме ещё одного обгорелого факела, поблизости не наблюдалось никакого другого дерева, даже щепочек на самый крохотный костерок. Зато повсюду висели хлопья сажи, будто здесь не пещера, а жерло старой коптильни. К тому же большинство заржавелых обломков имели такой вид, точно их гнули и плавили в кузнечном горне.
«Дракона вы тут что ли держите?» — пробормотал Алька. И, шатаясь, стуча зубами от каждого прикосновения босых ступней к ледяной земле, пошёл вперед.
Пленник сидел в самом дальнем углу.
За самой большой грудой щебня. Сидел так тихо и неподвижно, что отличить в сумраке его силуэт от окружающего барахла было невозможно. Но в какой-то момент он открыл глаза и повернул голову, давая Альке возможность оценить перспективы.
Яма и впрямь оказалась огромной. Алька обследовал её не особо тщательно, понимая, что свет с ним очень ненадолго. Почти сразу случилась небольшая радость, пожалуй, первая за целую неделю, а оттого ещё более приятная. Настолько, что Алька даже не расстроился из-за отбитого пальца, когда споткнулся. Главным было, обо что он споткнулся!
Поселенцы отобрали у него эти ботинки в первый же день. Здесь вообще было туго с обувью, местные в большинстве носили самодельную жуть вроде плетёных из толстой кожи сандалий на деревянной подошве. Отсюда вечно мокрые сбитые ноги и постоянные простуды. Выторговать у маркитантов обувку поприличнее могли позволить себе только несколько человек из приближенных к старосте-наместнику или к воеводе. Но и они при виде толстых тёплых горных ботинок пустили слюни.
За попытку отбиться от грабежа Альку избили во второй раз. Первый был за порванное ухо того дурака, что разбил скрипку. Закончив воспитательную работу, ботинки всё-таки сняли. Долго с сомнением разглядывали и даже ковыряли пальцем в глубоком протекторе (здесь, очевидно, о резиновых подошвах никогда не слышали). Потом заметили и обнюхали логотип с клыкастым ящером. Тут бы Альке уняться, но он был слишком зол, поэтому провозгласил на всю улицу, что обувь сделана из шкуры демона, на ней лежит заклятье, которое покарает любого, кто посмеет…
