— И чем они так полезны, что вы не травите их дустом ещё на подступах?
— О, без них на станциях не был бы возможен порядок и безопасность! — Сфинкс пафосно поднял указательный палец.
Я не поверил. Ни одной улитки за всё время работы в метро я не видел. Даже намёка на их существование.
— Да видел ты, видел! — Сфинкс угадал мои мысли. — Они дезактиваторы, снимают остатки непереработанной силы, разлившейся по полу. Сейчас Ринат приедет, сам всё поймёшь.
— Этот трус не сбежал ещё из города? Он знает, что я выжил?
— Почему трус? — удивился Сфинкс.
— Потому что он бросил меня, перебздев от одного только вида улитки. Если бы он не струсил, а дал этой твари как следует по голове…
— То вы бы сейчас оба уже переваривались в её брюхе! — оборвал меня Сфинкс достаточно резко. — Ударом улитку не оглушить, её мыслительный ганглий разнесён равномерно по всему телу. А физическая травма вызывает мгновенную детонацию.
— Тогда…
— Ринат за время службы поймал уже четыре улитки. Это ты устроил не пойми что с истериками. А он знает, что нельзя приближаться к атакующей улитке со спины.
— Но он…
— Он побежал на ближайшую станцию за подходящим транспортом. И между прочим, успел даже раньше меня. Это он выволок тебя из-под брюха.
За стеной прогрохотал поезд и я наконец-то сориентировался. Мы находились в техническом подстанционном помещении. На одном уровне с платформой, но за пределами доступа пассажиров.
Когда шум вагонов затих, у входного проёма послышались другие звуки, словно гудел фен в ванной. Большая тёмная фигура вышла на свет, и оказалось, что гудел не фен, а скорее пылесос.
— Нет. Ну нееет! — сказал я, не веря глазам.
— Даже не сомневайся, — утвердительно кивнул Сфинкс. — А куда их ещё девать?
Ринат въехал в комнату на огромной поломойной машине. Такие же, с минимальными отличиями во внешнем виде, можно встретить на любой станции метро. Обычно они стоят в дальнем углу, ожидая, когда спадёт наплыв пассажиров, либо ползают по помещению, усердно соскребая с пола любую грязь большой круглой щёткой.
Нет, не щёткой. У этого агрегата корпус был вскрыт и изнутри пуст. В том смысле, что электронно-механической начинки, положенной полотёру, здесь не было. В округлой ёмкости, занимавшей почти весь внутренний объём комбайна, располагался Аллардайс. Его нога, по совместительству рот, торчала самым кончиком из отверстия в днище. Если крышку закрыть, снаружи будет видно только край ротового отверстия и густую белесую щетину, дополнительно прикрытую от посторонних глаз навесным щитком с колёсиками.
