Её больше интересовал вопрос, что я делал в свободное время на этом участке и сколько времени я провожу под землёй. Врать было бессмысленно, техническая служба по камерам могла в течение часа просчитать все мои перемещения. Я признался, после чего Поляков едва ли не пинками выгнал меня на поверхность. А на следующий день, прикладывая свою карточку к валидатору, я увидел красный запрещающий сигнал и получил сообщение от дежурного эскалаторной службы: Вересаева запретила пускать меня в метро, пока снова не встречусь с Леночкой и не пройду комплексное обследование организма, включая тесты жизненных функций и замеры остаточного лучевого фона.
Да знал я, знал, что опасно. На каждом занятии кивал, слыша, что нельзя превышать лимит облучения. Особенно новичкам нельзя сразу надолго под землю. Надо проверить резистентность к излучению. Как его называют на Объекте — к свету Леи. Если вдруг я чувствителен, если свет на меня подействует, такое случится, такое… В общем, все работники метрополитена через это проходят, вот и ты, говорили мне, потерпи.
Насчёт того, что все проходят проверку и подготовку — это правда. Особенно машинисты. Им ведь приходится каждый день в самый эпицентр на целую смену опускаться. Их кабины, можно считать, самые защищённые от излучения устройства в мире. Но всё равно, дозу хватают выше предельной, предусмотренной для пассажиров, которые непрерывно находятся на линиях от силы час. Даже те работники, что обслуживают вестибюли станций на кольцевой, самой излучающей линии, не получают такой дозы, как машинисты.
По этой причине с машинистами работают особо. Негласно их проверяют, при необходимости снимают накопившийся статический заряд с нервной системы, подпаивают необходимыми препаратами, окуривают деактиваторами. И всё равно в среде машинистов сохраняется высокий процент мистиков и невротиков. Одни впадают в депрессию, другие начинают подозревать у себя экстрасенсорные способности… Так или иначе, а с подверженными влиянию приходится расставаться, пока изменения в организме не прогрессировали в нечто более серьезное. Тех, кто совсем невосприимчив к излучению, остаются считанные единицы. Объявления о наборе на работу висят почти в каждом вагоне.
Как связано излучение Леи с работой под землёй, почему мутации, вызываемые линиями, проявляются в поведении, а не в состоянии здоровья, я пока не понимал. Лекции лекциями, но мне очень не хватало живого общения и реальной практики, без которых осознать теоретический материал оказалось слишком сложно. Особенно по тем предметам, где наставников интересовала только посещаемость и росписи в журнале, а не качество подготовки. Тексты их уроков были настолько нудными и перегруженными технической информацией, что уже на третьем предложении я терял нить повествования.
