"Крайний!" — шепнул я. Сфинкс, сидевший справа, фыркнул, закрыл себе рот ладонью и неправдоподобно закашлялся, маскируя смех.
Кадровик, в молодые годы пять лет отслуживший на флоте, корчил из себя старого морского волка. Для чего демонстративно следовал любым традициям и суевериям, даже самым нелепым. Особо тщательно он избегал слова "последний", употребляя к месту и не к месту "крайний", будто сейчас работал не в подземке, а как минимум в отряде космонавтов-испытателей.
Вересаева бросила на нас раздраженный взгляд, я мгновенно пожалел о неосторожной шутке. Зампокадрам воспользовался возникшей паузой, чтобы наспех сочинить оправдание. Он залопотал, что всё случилось во внеслужебное время, а иначе он бы лично… Вересаева не собиралась его слушать, прервала поток клятв и переключилась на главного, по сути, виновника всей катавасии — заспанного ночного дежурного.
— Слушай, — прошептал я, не поворачивая к Сфинксу головы, — А чего она так взвилась-то? Можно подумать, в первый раз у нас кто-то после смены принял на грудь и подрался. Или в последний.
— А ты что, не знаешь самого интересного? Почему Серёга на самом деле в морду схлопотал?
— Нет, откуда?
— Да это все уже знают, только вслух при нашей Медузе сказать боятся. Ты слышал с месяц назад про инцидент с дриадой со станции Ботанический сад?
— Это про ту, зеленокожую?
Конечно, слышал. Трудно было не услышать, целую неделю только про неё и было разговоров. Нелегалка, женщина с внешностью Афродиты и кожей цвета расплавленного изумруда, пробралась на территорию метрополитена. Пару раз её замечали на перегоне у Свиблово, потом едва не поймали при попытке перейти на кольцевую. Но она ловко ускользала каждый раз. Пошли слухи, что её прикрывает кто-то из наших.
Кто именно, выяснилось, когда она едва не вышла на поверхность через Ботанический сад. Турникет сработал, маскирующая магия исчезла, а незнакомую "новенькую" уборщицу, густо обмазанную тональным кремом, увезли в изолятор. Служебная проверка обернулась строгим выговором начальнику отдела внутреннего контроля, а пара неплохих оперов едва не лишилась должности.
— Ну так вот, — просвещал меня Сфинкс, скалясь от удовольствия. — После тех событий Вересаева вызвала Серёгу лично на ковёр и отчихвостила, не стесняясь в выражениях. Он потом всё гадал, кто мог проболтаться.
— Сёма? — я вспомнил, как зовут второго участника сегодняшней драки. — Ну а он-то откуда…
— Похоже, что к дриаде не только Серёга клинья подбивал. И даже добился успеха. А на прошлой неделе он с горем для себя узнал, почему Вересаева так строго запрещает любые личные контакты с нелегалами.
